– Достаточно.
– Что дальше?
– Придумайте ключевое слово для включения синхрона.
– Любое?
– Какое посчитаете нужным.
– Варя, – вырвалось у него.
– Не глупите, – осудила она Северцева.
– Тогда пусть будет «жива», – вспомнил он девичью фамилию Варвары – Живина.
– Кодируйте.
– Как?
– Скажите «код – жива».
Северцев послушно произнес:
– Код – жива.
И тотчас же в ухе что-то слабо пискнуло, зашелестело, смолкло, снова пискнуло, затем раздался хрустящий шепоток:
– Фазовый синхронизатор состояний настроен. Готов к работе. Координаты резонанса?
– Он спрашивает координаты… э-э, резонанса.
– Запоминайте: черный трафик, северная мигран-зона Евро-Азиатского такантая, массив Е-5, Салехард. В дальнейшем можно будет произносить только слово «Салехард», и синхрон драйвирует вас туда, в «хронохвост» Салехарда.
– Почему именно в Салехард?
– Оттуда родом моя бабушка.
– Ясно. Итак, встречаемся там? Где именно?
– Место встречи изменить нельзя, – усмехнулась Варвара. – Синхрон совмещает центры масс синхронизируемого объекта и района резонанса. Мы переместимся в одну и ту же точку Салехарда, примерно совпадающую с его гравитационным центром.
– Но ведь объектов с такой массой, какую имеет Салехард, очень много. Как на Земле, так и в космосе.
– В компьютер синхрона вложена карта почти всех объектов Солнечной системы с точным распределением координат.
– Но это же колоссальная работа – сделать такую топосъемку!
– СКонС занимается этим уже миллиарды циклов, – сухо проговорила Варвара.
– Что еще за циклы? Годы, столетия, тысячелетия?
– Время, измеряемое годами, существует лишь в воображении людей, нуждающихся в ориентации и количественном измерении длительности существования. На самом деле нет ни прошлого, ни будущего, во всяком случае в том виде, в каком представляет это себе человек. Есть только череда состояний – вечное настоящее. Но об этом мы еще поговорим. Отправляемся. Запомнили координаты?
– Запомнил.
– Тогда вперед.
Запинаясь, чувствуя себя глупцом, вынужденным играть в чужую игру, Северцев выговорил координаты Салехарда… и окунулся в знакомый омут странных ощущений, самыми сильными из которых были ощущения сжатия-растяжения тела в тонкую струну. А когда тело Северцева перестала корчить некая непреодолимая сила, он осознал, что стоит в полумраке на пронизывающем морозном ветру. Синхрон сработал точно, переместив владельца из «хронохвоста» Астаны в «хронохвост» Салехарда, температура воздуха на территории которого явно была намного ниже нуля.
Рядом проявилось что-то более светлое.
– Целы? – послышался голос Варвары.
– Все в порядке. Только холодно маленько…
– Потерпите, скоро придем на место, там тепло.
– Где мы? Я имею в виду – конкретно в Салехарде.
– Это площадь Курбского. Салехард ведет свою летопись с тысяча четыреста девяносто девятого года, когда князь Семен Курбский в числе других укреплений на Оби заложил Обдорский острожек. На его месте и стоит сейчас Салехард.
– Почему здесь темно? Ночь, что ли?
– Это Ямал. Ночи в августе на севере светлые, просто над нами тучи. Я специально выбрала момент непогоды в «хронохвосте» Салехарда, чтобы уменьшить риск визуального обнаружения.
– Вы так легко оперируете спецтерминами… кто вы по образованию, Варя?
– Инженер-системотехник, – сухо проговорила женщина, никак не отреагировав на его уменьшительное «Варя». – Идемте.
Она зашагала к темной громаде здания на другой стороне площади. Северцев завороженно посмотрел на ее удалявшуюся спину, пробормотал:
Мы сегодня с тобой никуда не пойдем,
Мы пойдем лишь навстречу друг другу…
– Что стоите? – обернулась жена Сабирова.
Северцев очнулся и поспешил за ней, оглядываясь по сторонам, анализируя свои впечатления и формулируя теснившиеся на языке вопросы.
Варвара обошла здание, направилась вдоль улочки, вымощенной досками, к белеющей в сумраке церквушке. Свернула на другую улицу, затем на третью, уже асфальтированную. Дома по сторонам, в основном двухэтажные, на сваях – из-за подступающей близко вечной мерзлоты, угрюмо смотрели на людей слепыми проемами окон и чего-то ждали, покинутые даже запахом жизни. Они знали причины своего одиночества, но сообщать об этом гостям не спешили. Если это не прошлое, то что? Боковая веточка времени? Ниша? Виртуально-игровой объем? И как понимать Варвару, заявившую, что нет ни прошлого, ни будущего?
Северцев поискал глазами башню, непреложную деталь прежних выходов на «ось S», не нашел в тучах и догнал спутницу.
– Почему в «хронохвостах» нет людей? Разве эти «хвосты» в какой-то степени не являются вариантами прошлого?
– Являются, – ответила Варвара, продолжая шагать в том же темпе. – Потерпите, мы уже почти пришли.
Дальше двигались молча и через несколько минут свернули к трехэтажному строению с нависающим над центральным входом мезонином. Поднялись по лестнице на третий этаж и остановились у единственной на все здание уцелевшей двери. Впрочем, спустя мгновение Северцев понял, что дверь здесь повешена недавно – сбитая из досок разной толщины и размеров. Варвара достала ключ, повозилась в замке, открыла дверь.
– Лада, это я, не бойся.
В глубине квартиры раздались шаги, появилась светлеющая в темноте фигурка.
– Мамочка!
Мать и дочь обнялись. Варвара оглянулась.
– Не стойте на пороге.
Северцев, чувствуя стеснение и смущение, вошел в квартиру вслед за хозяйкой, закрыл дверь. Варвара вставила в замок ключ и дважды повернула.
– Не гарантия от непрошеных гостей, но так спокойнее. Дочур, зажги свечи.
– Кто это, мам?
– Ты его видела, дядя Олег.
Лада убежала в глубь коридорчика, в проеме двери возник неуверенный дрожащий отсвет свечи.
– Проходите, устраивайтесь. Это убежище временное, поэтому без особых удобств, и потчевать вас практически нечем. Могу предложить консервы и чай.
– Я не голоден, – поспешно сказал Северцев, проходя вслед за Варварой в комнату.
Здесь не было ни стола, ни стульев. У стены лежал на полу матрас, накрытый простыней и одеялом. Сверху на них лежала стопка учебников и тетрадей. Еще один свернутый матрас лежал у другой стены. Столом служила широкая доска, положенная на обломки кирпичей. Комната имела два окна, забранные изнутри ставнями и занавешенные одеялами. Кроме матрасов, в помещении находилась вешалка с висящей на ней одеждой. Интерьер довершал миниатюрный камин в углу с выведенной через окно гофрированной трубой. Здесь тоже было холодно, хотя и не так, как на улице. Дочка Варвары куталась в шубку. На ногах у нее были самые настоящие валенки, а на голове – вязаная шапочка.
