– Так точно, товарищ майор, – поднялся русоволосый капитан.
– После заседания немедленно свяжитесь с командирами истребительных батальонов, и пусть весь личный состав выезжает в деревню Озерное. Среди них немало людей, прошедших финскую, их опыт будет очень полезен. – Волостнов подошел к карте, висевшей на стене. – Не думаю, что в такую ночь, да еще по такому морозу диверсанты могли уйти далеко… Ваша задача перекрыть все дороги, – провел он заточенным карандашом по карте, – прочесать все соседние деревни: Раздольное, Луговое, Рудное. Диверсанты вполне могут скрываться там. Не исключаю, что кто-нибудь из местных мог видеть поблизости незнакомых людей, надо зайти в каждый дом и расспросить их.
– Есть! – бодро отозвался капитан.
– Твоя задача, старший лейтенант, – обратился майор к невысокому, но крепко сбитому двадцатипятилетнему парню, – связаться с пограничниками, пусть они вышлют поисковые группы в район железной дороги, прочешут тщательно по всем направлениям. А ты, Метелин, – глянул Лев Федорович на средних лет капитана, сидевшего в самом углу кабинета, – свяжешься с ротой охраны железнодорожных сооружений. Сейчас они размещаются в Бабаево. Скажешь, чтобы срочно проверили все стратегически важные объекты. Пусть повсюду усилят охрану, проверят все поезда, все здания, все подвалы в самом Бабаево и в окрестности, не исключено, что диверсанты добрались уже и до него и где-то там затаились. Может, находятся у кого-то из жителей на постое, а потому нужно поспрашивать у местного населения о посторонних. Не пренебрегайте даже самыми незначительными сведениями, нужно будет проверить всех! Я сейчас тоже выезжаю на место, посмотрю все своими глазами… О выполнении задания мне немедленно доложить. Все, за работу!
Офицеры дружно поднялись, шаркнув стульями, и вышли из кабинета. Оставшись в одиночестве, Волостнов поднял телефонную трубку: надо было позвонить жене, сообщить, чтобы не ждала. Наверняка уже не единожды подогрела его любимый борщ. Но в следующую секунду он передумал и положил трубку на место. Не сейчас… Для разговора просто нет времени. Лучше все объяснить при встрече. Жена – умница, она поймет даже без долгих объяснений.
Подхватив со стула шинель, Лев Федорович быстро оделся, застегнулся на все пуговицы и вышел из кабинета.
– Двигатель разогрел? – спросил он у водителя, шагнувшего навстречу. – А то еще не заведем в такой мороз.
– Все в порядке, товарищ майор, – бодро отозвался худенький сержант, – можно ехать. Вы домой?
– Не надейся, – усмехнулся Волостнов. – Едем сейчас на Озерное. Там нас уже ждут. – И грузной походкой, разительно отличавшей его от всех остальных, зашагал по коридору в сторону выхода.
Водитель запоздало устремился следом.
Оперативники, прибывшие к предполагаемому месту десантирования первыми, успели просмотреть всю местность и обнаружили два парашюта, запрятанных в снегу. Вскоре к ним на помощь прибыл истребительный батальон – не безусые юнцы, каковыми он был укомплектован еще в начале войны, а люди, немало повидавшие, успевшие повоевать. Бо́льшая часть из них не могла быть призвана на фронт в силу возраста, а то и по ранению, что не мешало им вполне успешно справлять свою службу в батальоне. От обычных юнцов их отличали наблюдательность и смекалистость, что свойственно людям с жизненным опытом. К тому же большинство из них были охотниками и неплохо знали местность.
Без подсказки уполномоченного, разделившись на группы, принялись прочесывать район. Заходили далеко в лес, вязли в огромных сугробах, прекрасно знали расположение охотничьих землянок, где могли затаиться диверсанты. Однако все безрезультатно, никаких следов лазутчиков, а усиливающаяся пурга занесла то немногое, что должно было остаться после их приземления. Остальные парашюты тоже не нашли – немудрено, сугробы намело такие, что в них можно было спрятать не только несколько метров белой ткани, но даже жилой дом.
Отдельный полк НКВД, поднятый по тревоге, взяв по периметру район десантирования, также ничего не выявил. Были задержаны несколько подозрительных человек, но после проверки выяснилось, что все они из местных – двое работали машинистами и возвращались со смены, еще четверо были укладчиками железнодорожных путей, вызванными в срочном порядке на четырехсотый километр; седьмым оказался восемнадцатилетний парень, который миловался с любимой до самой зорьки. Тому была особая причина – уже через четыре часа он отбывал в военкомат по месту приписки, а уже оттуда – на Ленинградский фронт. Так что чинить парню препятствий никто не стал, отпустили с миром, пожелав, чтобы остался в живых.
Прибыв в Бабаево, Лев Федорович связался по телефону с управлением полка по охране железнодорожных сооружений. Однако ни на вокзалах, ни на путях, ни на станциях не было выявлено никого подозрительного. Рабочий день на стратегически важных объектах протекал в штатном режиме, ничего такого, что могло бы выбиться из привычного графика, – с фронта на переформирование шли потрепанные боевые полки, а на фронт двигались маршевые подразделения, едва успевшие пройти краткосрочные курсы на полигонах.
Выходит, что диверсантам каким-то невероятным образом удалось просочиться через многочисленные заслоны.
Домой майор Волостнов вернулся только к шести часам утра. Недовольный, хмурый, изрядно продрогший. Чмокнул жену в щеку, достал из карманов брюк подарок, завернутый в золотистую хрустящую бумагу, поздравил, не обременяя себя многословием, и пошел ставить чайник, чтобы отогреть изрядно озябшие руки.
Людмила, заприметив его безрадостное настроение, как у них было заведено, ни о чем не расспрашивала, просто поблагодарила за подарок, поцеловала в лоб и отправилась спать. Знала, что мужу какое-то время потребуется побыть одному, выпить крепко заваренного чаю и вместе с занемевшими от холода руками отогреть промерзшую душу. Вот тогда он станет тем прежним Левонькой, которого она любила.
Выпив кружку чая, Лев Федорович пошел спать, а чтобы не будить супругу, устроился на кожаном диванчике, укрывшись шинелью. Не имеет смысла погружаться в глубокий сон, через пару часов нужно будет подниматься – на поиски диверсантов требовалось привлечь дополнительные силы.
Успокоения Волостнов так и не нашел, долго ворочался в тревожном ожидании, пока его, наконец, не сморил тяжелый и тревожный сон.
Из леса группа Филина вышла по наезженной дороге – видимо, местные жители использовали ее для вывоза дров. Широкий след от полозьев был крепким, накатанным, идти по нему – одно удовольствие, и через какой-то час они вышли на проселочную дорогу, которую в дневное время суток укатывали тяжелые грузовики.
– Сколько прошли, а еще ни одного патруля не встретили, – высказался Падышев.
У самого горизонта светлой полоской пробился рассвет. Ночь понемногу отступала. За спиной оставалась пурга, впереди – небольшой поселок, дававший о себе знать далекими огоньками.
– Это тебе не Москва, где на каждом шагу по патрулю, – резонно заметил Аверьянов. – А вообще, помалкивал бы о таких вещах, как говорится, не буди лихо, когда оно тихо.
