– Хм, и ты знаешь, что будет дальше?
– Догадаться не сложно, ты останешься у меня на ночь.
Вот так сразу. Смело! Что же за день такой выдался: едва вырвался от одной женщины и попал в объятия другой.
– Знаешь, я ничего не имею против… Но если я у тебя останусь, где же я тогда буду спать? У тебя очень маленькая комната, здесь не поместится даже раскладушка.
Ответа Михаил не получил. Девушка стояла неподвижно, молча глядя на него. Он сделал шаг и притянул ее к себе. Податливо прижавшись к его груди, она защекотала волосами его лицо.
– Ты, главное, не бойся.
– А я и не боюсь… Когда ты рядом, – проговорила Маруся. – Ведь у нас все будет хорошо.
Михаил подхватил на руки легкое хрупкое девичье тельце, шагнул к кровати и бережно положил Марусю поверх одеяла. Торопливее, чем следовало бы, снял с себя рубашку, стянул брюки. Маруся, не отрывая взгляда, наблюдала за его движениями. Он опустился рядом и крепко обнял ее…
Что было потом, оба плохо помнили. А когда пришли в себя, Маруся открыла глаза и тихо проговорила:
– Я рада, что это был именно ты. Даже не представляешь, как я счастлива. Рядом со мной мужчина, которого я так ждала и которого очень люблю.
– Я тоже ждал именно такую девушку, как ты. И знаешь, мне кажется, что я в тебя влюбился по-настоящему.
– Можно задать тебе один вопрос, хоть и он покажется бестактным.
– Задавай какие угодно вопросы.
– А ты не вспоминаешь больше Антонину?
– Ах, вот оно что… Теперь понятно. Хочешь, я скажу тебе правду?
– Конечно, – слегка напряглась девушка.
– Я просто забыл о ее существовании. И теперь не могу даже вспомнить ее лица.
– Разве так бывает?
– Бывает… Об этом я узнал только сегодня.
Девушка уткнулась лицом в его грудь и всхлипнула.
– Ты чего? – невольно удивился Михаил. – Плачешь?
– Немного. Это от счастья. Мне говорили, что такое бывает, а я не верила.
– Лучше давай поспим, скоро рассвет. И не думай ни о чем плохом, знай, что я рядом.
– Хорошо. Как же я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной!
На следующий день, благо, что было воскресенье, проспали до самого обеда. А вечером Михаил повстречал на улице Витальку Прыща. В детстве его звали так потому, что все его лицо покрывали кровоточащие бугры. Теперь кожа была гладкой, только на подбородке остались две небольшие оспинки.
– Надолго в городе? – спросил Виталька.
– Теперь надолго.
– Мне тут сказали, что ты с Марусей задружился.
– И что?
– Она моя!
– Честно скажу, опоздал ты. Теперь моя.
Его губы сжались, обозначив складки на подбородке.
– Я тебя предупредил. А там сам смотри.
Аверьянов остался в городе, где продолжил родительское ремесло ювелира: делал броши, серьги и кольца, а в свободное от работы время рисовал и вырезал замысловатых птиц, которые также пользовались спросом.
Прошло два года. Маруся все время была рядом. Не однажды Михаил звал ее под венец, но она, в силу причин, одной ей ведомых, расписываться не хотела. А затем началась война. Договорились расписаться после победы, которая представлялась скорой.
Глава 9. Шутки кончились, шагай!
Март 1942 года
Утром добрались до Вологды на штабном «ГАЗ-М1».
Молоденький сержант, отслуживший всего полгода, не переставая рассказывал о том, как он хочет на фронт, чтобы отомстить за старшего брата, погибшего в сорок первом под Киевом. Но вот беда – его рапорту не давали ходу, а потому приходится развозить в глубоком тылу штабное начальство. Парень даже не подозревал, что находится от смерти всего-то на расстоянии вытянутой руки, и линия фронта проходила точно через его машину.
Аверьянов уныло отвечал и лениво посматривал в окно на занесенные снегом красоты. Проехали мимо трех поселков. Бо́льшая часть изб была заколочена широкими досками – горькие свидетели того, что хозяева съехали, кто куда. Крепкие довоенные хозяйства пришли в упадок, и прежний достаток был похоронен под большими сугробами снега.
– Что с поселками? – не удержавшись, спросил Михаил, поглядывая на строения. Лишь в некоторых избах теплилась жизнь, и из высоко торчащих труб узкими чуткими струйками курился дымок. – Народу что-то мало осталось.
У крыльца дома, подступавшего совсем близко к дороге, топтался сутулый дедок в душегрейке, чего-то выискивая, а потом, подхватив лопату, принялся разгребать снег, поднявшийся к самым окнам.
– А вы местный? – неожиданно полюбопытствовал водитель, с интересом посмотрев на Аверьянова.
– Можно сказать, что и так, – не стал отпираться тот.
– А я вот из этого самого поселка… Это дед Трофим. Еще совсем недавно он меня розгами гонял со своего огорода, а сейчас совсем плох стал… После «похоронки» на сына. Он у него танкистом был… В танке сгорел… В нашем поселке дворов пятьсот было. Музыка всюду звучала, на баяне играли, молодежи было много. Сначала коллективизация по поселку катком прошлась – народ разбежался, кто куда! А тех, кто не ушел, так война подобрала.
– Невеселая история.
– А вы по какой надобности в Вологду?
– По такой же, как и многие. Снабжением армии занимаемся, тыловики, – охотно ответил Михаил. – Помогаем фронту, чем можем. Нужно получить фураж для своей части и обмундирование. Это только кажется, что война лишь на передовой свершается, а в действительности она идет и в глубоком тылу. Ведь кто-то же делает снаряды и танки, чтобы побольше этих сволочей уничтожить. Кто-то шьет солдатикам одежду, чтобы они не замерзали. А потом все это мы должны переправить на фронт, чтобы воевалось легче, чтобы не думали ни о чем плохом и побыстрее победили фашистов. Так что без нас им трудно бы пришлось.
– Все так, – как-то уныло согласился сержант. – А вот только мы здесь, а они там, под пулями и снарядами, гибнут.
Остаток дороги проехали молча, думая каждый о своем. За окном вдруг запуржило, замело, навалило сугробов на дорогу, и пробиваться в город пришлось на усиленной передаче. Только подъехав к вокзалу Бабаево, Михаил снова заговорил, глянув на юного сержанта:
– Останови здесь, браток. Дальше мы уж сами как-нибудь доберемся. А на фронт не торопись, война эта надолго, так что ее еще и на тебя хватит.
Втроем вышли из машины и, прикрываясь от сильного ветра руками, зашагали к зданию вокзала.
– Говорливый сержант попался, – пробурчал Лиходеев, – как бы нам беды не наговорил.
– Сплюнь, – ответил Аверьянов, – нам еще здесь заночевать нужно. Вон, патруль идет… Да не верти ты башкой, смотри прямо перед собой, идем спокойно, документы у нас в полном порядке.
