– Спасибо, товарищ майор, – растроганно поблагодарил Михаил.
– Пока еще рано говорить «спасибо». Вот завтра… Так что будем держать кулаки, чтобы все получилось! Надеюсь, что твои злоключения скоро закончатся. Держать тебя взаперти больше не имеет смысла.
Вернувшись в кабинет, Волостнов развернул газету «Правда» и прочитал сводки Совинформбюро. Шли жестокие бои на подступах к Сталинграду. Даже человеку, не владеющему информацией, становилось ясно, что назревает что-то грандиозное. С обеих сторон были стянуты значительные силы. Но немцы, с присущей им самоуверенностью, недооценили грядущее сражение, надеялись одним махом перемахнуть через Волгу и выдвинуться к кавказской нефти, не подозревая о том, что к Волге из Сибири подходят свежеукомплектованные дивизии.
Но в целом положение на фронтах оставалось тяжелым: немцы оккупировали Украину, Смоленщину, нанесли тяжелое поражение Красной армии под Харьковом. Командующий 13-й и 6-й армиями генерал Городнянский застрелился после гибели своих войск. Как докладывала разведка, немцы, проявив уважение к командующему, похоронили его на хуторе Орлиноярск. Помощник командующего Юго-Западным фронтом генерал-майор Бобкин погиб вместе со своим девятнадцатилетним сыном, попав в окружение близ села Лозовенько, и был похоронен вместе с ним в братской могиле. А сам командующий Харьковской операцией маршал Тимошенко чудом выжил.
Южный и Юго-Западный фронты оказались ослабленными. Немецкая четвертая танковая армия прорвала фронт между Курском и Харьковом и стремительно двинулась на Ростов, уничтожая по пути наступления рассеянные и отступающие части Юго-Западного фронта. Займут Ростов-на Дону, и путь на Кавказ будет открыт.
Настроение у майора Волостнова испортилось. Он подошел к карте и поставил красные флажки, которыми отмечал линию фронта. За прошедшие сутки немцы продвинулись на всех фронтах почти на сотню километров.
В дверь негромко постучали, и в комнату вошел секретарь, младший лейтенант Анатолий Голубев.
– Товарищ майор, вам пакет из Центра, – передал он Волостнову конверт с большими сургучовыми печатями и, дождавшись разрешения, удалился.
Нетерпеливо распечатав конверт, Волостнов увидел, что пришла утвержденная Москвой радиограмма. Центр велел внести в радиограмму следующую поправку:
«…из-под Сталинграда выведены две дивизии и направлены в срочном порядке на Дальний Восток из-за опасения провокации со стороны японцев».
– Разрешите? – вошел в кабинет Елисеев. Капитан выглядел мрачновато, тоже прочитал последние сводки. Так что не одному майору сейчас тяжело.
– Проходи!
– Лев Федорович, я к вам вот по какому поводу…
– Пришел утвержденный текст радиограммы, в ближайшую радиосвязь передадите его в эфир, – перебил капитана Волостнов и передал ему конверт.
Елисеев взял утвержденную радиограмму, но уходить не торопился.
– Лев Федорович…
– Ну, что еще у тебя? – стараясь скрыть раздражение, спросил Волостнов.
– Помните, десять дней назад я вам подавал рапорт о переводе на фронт.
– Помню, конечно. Прекрасно помню! Кроме тебя еще три сотрудника подали. И все на фронт стремятся! А я, по-твоему, один здесь должен работать? Один этих гадов вылавливать буду, так, что ли?
– Вовсе нет, товарищ майор, – не сдавался Елисеев. – В Управлении достаточно профессионалов, а потом, приходит молодежь, и она…
Майор осуждающе покачал головой: похоже, что парня крепко припекло.
– Молодежь, говоришь, только эту молодежь сначала поднатаскать нужно, ждать, когда она подрастет и сумеет в курс дела войти. А для нас время – непозволительная роскошь! Нам сейчас нужно бить фашистов, а не завтра. – Неожиданно для самого себя Волостнов разволновался. Поднявшись из-за стола, прошелся по комнате и продолжил: – Ты посмотри на карту… Видишь, что на фронте делается. Немцы могут занять Ростов, и тогда танковыми колоннами выйдут на Кавказ. А там топливо для их техники! И останавливаться на Кавказе они не намерены. Зальют свои баки соляркой и дальше попрут! – Он глубоко вздохнул и тихо добавил: – Сам бы пошел на фронт… Но нельзя! Здесь тоже кто-то должен работать.
– Все это я понимаю, Лев Федорович, но как-то совестно мне в тылу отсиживаться. В городе и мужиков-то не осталось, одни женщины, да калеки… На нас как-то косо стали посматривать. Зашел тут вчера вечером в магазин, а одна женщина прямо мне в лицо и говорит: «Ты вот здесь водку берешь, а мой сын еще в сорок первом погиб!» Так я после этих слов развернулся и из магазина вышел, – в отчаянии произнес Елисеев.
– Ты не обижайся на эту женщину. Горе сейчас повсюду. Почти каждая семья потеряла близких, – покачал головой майор.
– Совесть меня гложет! – невольно воскликнул Елисеев. – Все мои друзья сейчас на фронте, родину с оружием в руках защищают, а я здесь, в тылу!
– Ты это брось! Каждому из нас хочется не просто сидеть в теплом кабинете, а воевать на фронте с оружием в руках. Наверняка думаешь о том, что придут с фронта твои товарищи и на тебя будут смотреть, как на «тыловую крысу»… Наверняка встретятся и такие, которые скажут: «Я на фронте воевал, ранение получил, а ты в тылу отсиживался, когда мы фашистов били». Но ты их заранее прости и ни о чем таком не думай… Ты всегда должен помнить, что наша работа здесь спасает сотни и тысячи жизней на передовой! А, может быть, даже помогает нашим войскам переломить ход сражения на каком-то важном участке фронта. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, товарищ майор.
– Поэтому наша главная задача – выполнять свое дело хорошо, чтобы солдатики вернулись с фронта живыми и здоровыми к своим любимым: женам, матерям, детям. А теперь иди и выполняй свою работу так, чтобы не стыдно было смотреть в глаза бойцам, вернувшимся с фронта.
Глава 21. Артем – твой сын
Несколько дней назад майор Волостнов сделал запрос в часть, в которой служил муж Маруси капитан Радчиков, и вскоре получил ответ, что «…капитан Красной армии 244-го стрелкового полка пропал без вести в январе 1942 г. близ деревни Копылово…».
Следующим письмом майор Волостнов попросил узнать подробнее, что именно произошло. Как выяснилось, его дивизия попала в окружение в Харьковской области. Именно там его видели в последний раз бойцы из его подразделения, которым посчастливилось выбраться из окружения. Из показаний его сослуживцев следовало, что Радчиков получил легкое ранение в руку, далее с остатками роты пробивался самостоятельно, отделившись от основной группы военнослужащих. Идти им пришлось через заминированные леса – весьма гиблое место. Во всяком случае, никто из них впоследствии его больше не видел. Скорее всего, они так и сгинули где-то в лесных массивах.
Перечитав сообщение, майор решил не говорить о письме Марусе. Чего омрачать тяжелыми воспоминаниями тайное, но нежданное счастье. Пусть все останется так, как есть.
