- Павел Юрьевич, это Михеев, - доложила секретарша.
Стакан в руке Чернощекова дрогнул.
- Михеев, говоришь? - сказал Чернощеков. - Соедини.
- Алло, Павел Юрьич, - ударил из трубки хорошо знакомый хриплый бас. Не то сорванный, не то пропитый, не то прокуренный. - Какие у тебя планы на сегодня?
- А что?
- В одиннадцать часов свободен?
- Ну, в общем... Да.
- Вот и славно. Загляни ко мне. Поговорить надо.
- О чем?
- Ну, ты не мальчик. Сам должен понимать.
- Хорошо, - сказал Чернощеков.
Порцию джина с тоником он допил без всякого удовольствия, полез в карман за платком и вытер лоб. Снова затрещал телефон.
- Звонит Чемпион, - доложила секретарша. - Говорит, срочно. Соединить?
"Начинается!.." - подумал директор "Щита".
- Не задавай глупые вопросы! - буркнул он. - Соедини!
- Черный, привет, - сказал Чемпион. - Это Сагашьянц.
- Здравствуй, Артур. Как жизнь?
- В сейфе "Федерала" лежали мои бабки. Миллион восемьсот. Твои люди лажанулись. Значит, бабки с тебя.
- Ну что, - тяжело вздохнув, сказал Чернощеков. - По понятиям ты прав. Налички в таком объеме у меня сейчас нет. Но завтра будет. В десять часов. Лады?
- Лады, - сказал бывший чемпион по классической борьбе. - И вот что еще, Черный. Систему видеонаблюдения вырубили со знанием дела. Перелаза через забор нет - значит, охранники открыли дверь сами. Это могло быть только в одном случае - если они знали грабителей в лицо. Сечешь, к чему я клоню?
- Не ты один такой умный. Мы уже проводим служебное расследование.
- Завтра в десять у меня, - приказал Сагашьянц. - Я тебя знаю, как человека правильного. Не огорчай меня...
Едва Чернощеков положил трубку, телефон зазвонил снова.
- Чёрт! - буркнул директор "Щита". - Ни минуты покоя!
- Павел Юрьевич, это облпрокуратура.
- Давай!
- Это Наремба Анатолий Васильевич, - произнес голос с легким азербайджанским акцентом.
- Слушаю вас, Анатолий Васильевич.
- Дело об ограблении ООО "Федерал" передали мне. Нам надо встретиться. Скажем, в два часа.
- Что у меня в два часа сегодня? - подумал гендиректор "Щита" вслух. - Кажется, ничего серьезного... Буду.
Кладя трубку на рычаги, Чернощеков подумал уныло: "Если жив останусь, Анатолий Васильевич, обязательно загляну..."
***
В половине девятого братья Вавиловы открыли свою лавочку. После вчерашнего во рту было сухо, настроение - выше среднего, и Сергей отправил Пашу в ближайший комок.
Они пили пиво с чипсами, когда на улице хлопнула дверца, пискнула сигнализация, и в бытовку, где размещался "офис", зашёл парень.
Это был "Олег". От него разило аптекой. Правая рука была на перевязи.
- Господи, что с тобой, Олежка? - воскликнул Сергей.
- Не все стрелки заканчиваются тихо и мирно, как у вас, - сказал Васька Кислинский, усмехнувшись. - Иногда до стрельбы дело доходит... Еще не слыхали?
Братья мотнули головами.
- К полудню услышите, - пообещал Олег. - Весь город будет гудеть... Что у вас с деньгами?
- Сумма очень крупная, - сказал Сергей. - Но мы стараемся. К концу недели приедет родственник из Ставрополя - он привезет.
- Дай-то Бог, - сказал Олег. - А то вы на очень конкретных пареньков нарвались. Если деньги не достанете, они вас попишут...
***
Полонский проснулся в 9 часов восемь минут. То есть, его будильник - красивое изделие китайского производства, с двумя чашечками из пережженной стали и аннотированного под медь корпусом - затрещал согласно стрелкам в девять ноль-ноль, но дешевый ширпотреб хронически опаздывал на восемь минут.
Вообще-то, жизнь в редакции начиналась после одиннадцати. Обычно Стасик просыпался в десять, а то и в половине одиннадцатого. Просто сегодня ему предстояло сдавать криминальную колонку для четвергового номера. А для этого надо было сперва зайти в пресс-службу областного ГУВД, посмотреть сводки и только потом ехать в редакцию - отстукивать колонку на битой "четверке".
Пройдя на кухню, он поставил на газовую плиту чайник и маленькую кастрюльку, в которой варил свой завтрак - два яйца.
Пока вода грелась, побрился в обшарпанной ванной, уныло думая, что неплохо бы собраться с деньгами и сделать ремонт. Времени не было катастрофически, денег - тоже. Значит, через пару месяцев, когда подойдет время очередного отпуска, придется отказаться от намерения оттянуться в полный рост где-нибудь на Черноморском побережье и нанять пару безработных строителей - из тех, что стоят с табличками "Ремонт квартир" или "Сантехника, кафель, отопление" на рынке со стороны улицы Кирова.
Чайник засвистел. Растерев на лице щедрую дозу "Тройного одеколона", Стасик вернулся на кухню, бережно опустил в кастрюльку яйца и принялся пить очень сладкий и очень крепкий чай, глядя в окно. Во дворе показалась верховая соседка - маленькая старушка, страдающая бессонницей и одной ногой стоящая в маразме.
Вчера весь вечер Стасик писал статью о расчлененном трупе, обнаруженном на Темрюковской, и стук его клавиатуры (звукоизоляция в "хрущевке" была на будку "х") пенсионерка в очередной раз восприняла как личное оскорбление.
Сперва она три раза позвонила. Оторвавшись от работы, Стасик снимал трубку и, послушав чье-то сопение, прерывал связь. В третий раз, когда в трубке продолжали молчать, он рявкнул: "Анастасия Петровна, тебе что, блядь старая, делать нехер?" - и звонки прекратились.
Оставив в покое телефон, бабушка взялась за молоток. Поскольку забивать гвозди с половины восьмого до одиннадцати часов - это абсурд (ну на фига ей столько гвоздей?), Стасик, одев наушники, подключенные к магнитоле, дописал статью, теша себя мыслью, что соседка вместо молотка использует свою голову...
Разговаривать с маразматичкой не имело смысла. Подобные приступы бывали раза три в месяц. В идеале ее было бы госпитализировать. Не случайно ее взрослый сын снял комнату в другом районе и появляется дома лишь по большим праздникам. А раз так, то сегодня надо вернуться пораньше и весь вечер посвятить прослушиванию любимых записей. На максимальной громкости. Ну там, от Битлз до Мэрилин Мэнсона. Следующую неделю бабушку будет не видно и не слышно...
Прошло четыре минуты. Стасик залил яйца холодной водой, очистил и принялся завтракать, макая яйца в соль.
Как человек, любящий великую английскую литературу первой трети двадцатого века, он признавал на завтрак только вареные яйца плюс крепкий чай.
На булочки, масло и джем не было денег.
