– Понимаю… – Лу помолчала. – Не беспокойтесь, я позабочусь об этом и позвоню, как только улажу дела…
Несколько дней все московские газеты писали об отрубленной голове и гадали о причинах убийства Бориса Непары.
Многие считали, что агентство «Город мечты», которое два года назад наряду с риелторской занялось девелоперской деятельностью, «перешло дорогу» каким-то влиятельным игрокам столичного строительного рынка – поговаривали о группе компаний Топорова и Пиля, и Борис Непара стал жертвой подковерной борьбы коррупционеров, бившихся за московские миллиарды.
И всех поражала отрубленная голова – Москва уже поотвыкла от кровавого театра девяностых.
Вскоре меня вызвали в милицию «для беседы».
Всю ночь я ворочался, придумывая за следователей самые каверзные вопросы, и искал на них самые простые и убедительные ответы. Но беседа оказалась короткой и почти формальной. Когда меня спросили, почему охранники не видели, как я покинул территорию поместья Непары, я сказал: «Бухали, наверное». Следователь хмыкнул, попросил расписаться в протоколе, и мы распрощались.
Поначалу я каждый вечер пересчитывал деньги, раскладывая долларовые пачки на полу и мечтая о тех днях, когда куплю квартиру, широкий диван, подушки которого заполнены вязкоэластичной пеной, и наконец высплюсь от души, не оглушая себя ни коньяком, ни таблетками. Но Лу молчала, и вскоре один вид долларовых банкнот стал вызывать у меня раздражение.
Она позвонила, когда я уже потерял надежду.
Мы договорились о встрече в кофейне на Тверской.
Собираясь на эту встречу, я обнаружил в своей сумке, с которой был в Рыбалове, туфли Лу. В суматохе я попросту забыл о них и унес с собой.
Меня трясло, когда я поднимался на второй этаж, в зал для курящих.
Лу сидела за маленьким столиком у окна, на ней было платье в серых и бледно-фиолетовых тонах и шляпка такого же цвета с широкими полями, повязанная по тулье черной лентой.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Кофе, – сказал я. – Двойной эспрессо.
– А ты исхудал. – Она погасила сигарету в крошечной пепельнице. – Скоро от тебя и впрямь один запах останется.
– А ты уже не та девочка, которая загибала пальцы, считая комнаты в загородном доме… как назывался тот фильм?
– Мы не одни…
Через столик от нас двое молодых мужчин в темных строгих костюмах и белых рубашках пили чай – они уставились на меня, как только я сел напротив Лу.
Она вынула из сумочки тонкую пластиковую папку, которую я тотчас убрал в свой портфель, и ровным голосом, иногда прикладывая чашку к бледным губам, стала рассказывать о том, что произошло после моего бегства из поместья Непары.
Как я и ожидал, первым делом она позвонила деверю, а уж потом в милицию. Следователю она рассказала только то, что нельзя было не рассказать. Глеб предложил ей пожить у него, «пока все не рассосется», и она согласилась. Сейчас его адвокаты занимаются наследством. Если все сложится удачно, она станет обладательницей большого состояния.
– А дальше? – спросил я.
– Он хочет, чтобы я вышла за него замуж, – ровным голосом сообщила Лу. – Жену запер в психушке, недавно они развелись, их дочь останется с ним. Он считает, что так будет лучше и для бизнеса.
Я кивнул.
– Туфли возьмешь?
– Туфли? – с удивлением переспросила Лу.
– Случайно я прихватил твои туфли… они в сумке…
– Нет, не сейчас. Как-нибудь потом.
– Доброй охоты, Лу.
Она с улыбкой опустила на лицо бледно-фиолетовую вуаль и, чуть наклонив голову, легким шагом направилась к лестнице.
В папке, которую передала мне Лу, оказался договор об оказании услуг компании «Город мечты Медиа», по которому мне причиталось за вычетом подоходного налога 130 500 долларов США или 3 549 600 рублей по курсу Банка России на день подписания договора. К нему прилагался акт о выполнении работы с подписями президента холдинга «Город мечты Групп» Глеба Непары и моей. Где они взяли мою подпись – ума не приложу.
Однако даже эти бумаги не спасали от подозрений человека с зарплатой меньше тысячи долларов в месяц. Теоретически банк мог инициировать проверку происхождения денег. А кроме того, тогда было немало случаев, когда банковские служащие сливали бандитам информацию о клиентах с крупными суммами наличности. Проще всего можно было уйти от проблем, слившись с толпой заемщиков, то есть купить жилье в кредит.
Вместе с риелтором Оксаной – смуглой косоглазой кобылой с мускулистыми ножищами – я около месяца искал подходящую квартиру на рынке вторичного жилья, пока не остановился на трешке за девяносто восемь тысяч долларов в районе между станциями метро «Домодедовская» и «Красногвардейская».
При первоначальном взносе в семьдесят пять тысяч банк дал мне кредит на десять лет под десять с половиной процентов.
Я сразу положил на счет сумму, достаточную для того, чтобы через год, когда истечет запрет на досрочное погашение долга, внести остаток и закрыть кредит.
Дом был построен в 1978 году – и за все эти годы квартира ни разу не ремонтировалась. Бригада молдаван за месяц поменяла полы, окна, двери, отделала туалет и ванную. Все это время строители жили в моей квартире и часами разговаривали по телефону с кишиневской и тираспольской родней – этот счет мне тоже пришлось оплатить.
Вечером позвонила Пупа с очередными замечаниями по рукописи книги, но мне было не до того. Надо было прибраться, вымыть полы хотя бы в той комнате, где я собирался спать на старом диване.
– Вдвоем быстрее, – сказала Пупа. – Заодно обсудим рукопись.
Через час я встретил ее у метро.
В супермаркете мы купили кастрюлю, сковородку, чайник, чашки, бокалы, вилки, ложки, сахар, соль, зубочистки, бумажные салфетки, полотенца, шампунь, мыло, подсолнечное масло, хлеб, мясо, швабру, половую тряпку и черт знает что еще.
– У тебя есть тапочки? – спросила Пупа.
– Тапочки?
– Люди, Игруев, дома ходят в тапочках. И кстати, найдутся ли у тебя штаны какие-нибудь старые, чтоб налезли на мою жопу?
– Вряд ли…
– Тогда – фартук.
Мы купили ей фартук и тапочки в виде котят.
Она быстро и ловко разделала курицу, поставила ее на огонь, сняла платье, под которым ничего не было, надела фартук и взялась за швабру, приказав мне начистить к ужину картошки.
За ужином выпили вина, обсудили ее замечания к рукописи, потом я выдвинул диван на середину комнаты и взялся стелить постель, а Пупа отправилась в ванную.
Утром проснулись от громкой музыки – за стеной кто-то играл на фортепиано.
– Со второго этажа голой жопой на ежа, – пропела в такт музыке Пупа, не открывая глаз. – Второй концерт Рахманинова, первая часть, реприза. Великая русская культура, она всюду, badass mother…
