В мае 1944 года венгерские помощники гестапо обнаружили коллекцию семьи Херцог. В статье в пронацистской газете Magyarság Денеш Чанки сообщил о том, что картины обнаружены, и добавил, что «если бы эти сокровища достались государству, то коллекция Будапештского музея изобразительных искусств уступала бы разве что мадридскому Прадо».
Но Чанки не позволили решить судьбу коллекции. Картины сразу же были отправлены в отель «Мажестик», где Адольф Эйхман лично отобрал лучшие работы. Некоторые из них он повесил в «своей» будапештской квартире, настоящий хозяин которой был депортирован в концлагерь Маутхаузен. Некоторые работы были отосланы в Германию. Лишь то, что не пригодилось немцам, отдали в Будапештский музей изобразительных искусств.
Еще одной жертвой нацистов стал родственник Херцога, будапештский коллекционер и художник еврейского происхождения Ференц Хатвани. Хатвани в свое время учился в академии Жюлиана в Париже и собрал потрясающую коллекцию французских мастеров XIX века — от Энгра и Делакруа до Ренуара и Сезанна. В собрании было и несколько лучших картин Курбе. В 1910 году Хатвани купил в парижской галерее Бернхейм-Жён скандальную работу Курбе «Происхождение мира» (1866) — знаменитый этюд женского лона. Хатвани принадлежала и почти столь же скандальная «Спящая обнаженная» Курбе. Перед тем как покинуть Венгрию, Ференц Хатвани спрятал триста пятьдесят лучших работ из своей коллекции в трех разных банковских сейфах, но многие картины пришлось оставить в будапештском доме семьи, в том числе «Борцов» того же Курбе — полотно было слишком большое и не поместилось в банковскую ячейку.
Чтобы завладеть состоянием еврейского промышленника барона Морица Корнфельда, его тоже отправили в Маутхаузен. В руки нацистов попала его коллекция средневековых деревянных скульптур и ценных рукописей.
К концу войны, когда большинство нацистов поняли, что «тысячелетнему рейху» приходит конец, хищения приобретают все более индивидуальный характер: пытаясь обеспечить свое будущее, эсэсовцы охотятся за вещами, которые не упадут в цене после войны: сильно вырос спрос на драгоценные металлы и камни, ювелирные украшения, произведения самых известных художников. Картина грабежей и конфискаций в Будапеште все больше покрывается туманом по мере приближения к городу Красной армии.
15 декабря 1944 года, когда советские войска уже стояли под Будапештом, из венгерской столицы отправился в Германию последний эшелон. Сорок два вагона вещей, украденных у убитых евреев, тысячи килограммов золота в виде монет, обручальных колец и часов, сумки, набитые купюрами, бриллиантами, жемчугом и серебром, более двухсот картин и три тысячи персидских ковров. Плюс еще шубы, коллекции марок, фарфор, пишущие машинки, фотоаппараты, шелковое нижнее белье… Поезд шел на запад, в Третий рейх, который вот-вот должен был рухнуть.
Глава 12
Холодная война
Я достаю телефон и пролистываю несколько нечетких изображений, которые загрузил из интернета. Лицо музейной смотрительницы озаряется светом.
— Кранах?!
Ее волосы такие седые, что кажется, будто яркая живопись Ренессанса в зале десятилетиями вытягивала из них цвет. Смотрительница указывает рукой и, прихрамывая, немного провожает меня в ту сторону, откуда я только что пришел, — в другой конец огромного здания в стиле неоклассицизма, где разместился будапештский Музей изобразительных искусств.
В этом музее на Площади героев находится самая крупная и ценная в Венгрии коллекция произведений искусства от античности до XIX века. Более трех тысяч работ европейских мастеров, в числе которых Рафаэль, Гойя, Веласкес. В ее основе — знаменитое собрание венгерских князей Эстерхази, проданное государству в конце позапрошлого столетия.
В правом флигеле, в маленькой комнате, примыкающей к другому залу, побольше, я нахожу то, что искал. Святой Иоаким стоит коленопреклоненный под деревом, слушая весть архангела Гавриила о том, что его жена Анна зачала дочь, Деву Марию. Но ландшафт не похож на пейзаж Палестины библейских времен — каменный замок на горе больше напоминает средневековую Европу. Картина «Благовещение Иоакима» была написана немецким художником Лукасом Кранахом Старшим в 1518 году.
В Музее изобразительных искусств в Будапеште хранится не меньше восьми работ этого мастера Северного Возрождения. Картина, которая висит передо мной, едва достигает пятидесяти сантиметров в высоту и двадцати в ширину. Я легко мог бы вынести ее за пазухой, под пальто, если бы не строгая смотрительница у меня за спиной, сразу обнаружившая мой интерес. Эта картина — пример того, как после 1998 года проходила реституция в Восточной Европе и России. Вернее, того, как она по большому счету не проводилась.
В Восточной Европе смотрят на реституцию совсем иначе, чем в Западной, — исторический опыт и политическая культура здесь совсем иные. Венгрия, возможно, самый яркий тому пример. Картина Кранаха когда-то принадлежала барону Мору Липоту Херцогу. Его знаменитая коллекция сейчас является предметом последнего нерешенного спора о реституции, корни которого уходят во времена Второй мировой войны.
27 июля 2010 года в Апелляционный суд по федеральному округу Колумбия в Вашингтоне поступило исковое ходатайство на тридцати семи страницах. После многих лет бесплодных переговоров терпение наследников барона Мора Липота Херцога лопнуло. Иск был адресован не конкретному музею, а Венгрии в целом и главным художественным музеям страны. Ответчики обвинялись в том, что владеют произведениями, похищенными из коллекции Херцога во время Второй мировой войны. Речь шла о сорока работах, многие из которых были выставлены публично. Стоимость работ была оценена истцами более чем в 100 миллионов долларов. Такую цифру назвали наследникам арт-дилеры и аукционные дома после оценки работ по фотографиям. В коллекцию, на которую претендуют наследники, кроме Лукаса Кранаха Старшего, входили такие семейные сокровища, как произведения Густава Курбе, Франциско де Сурбарана и «Моление о чаше» Эль Греко. В будапештском Музее изобразительных искусств картина Эль Греко висит всего через несколько залов от «Благовещения Иоакима». «Моление о чаше» — это почти экспрессионистская работа: Иисус смиряется со своей судьбой под бурным небом Эль Греко.
Отношения Венгрии и нацистской Германии отчасти напоминают немецко-австрийские отношения. После войны Венгрия, точно так же как и Австрия, говорила о себе как о жертве нацизма, хотя в действительности все было не так просто. Венгрия стала союзником нацистской Германии не только для того, чтобы избежать возможной агрессии Советского Союза: венгерские фашисты считали нацистов образцом для подражания и более чем охотно помогали им в деле уничтожения венгерских евреев. В Партии скрещенных стрел, созданной по образцу НСДАП, насчитывалось более 300 000 фанатично настроенных членов.
Дело Херцога выделялось еще и тем, что Денеш Чанки, директор будапештского Музея изобразительных искусств в 1940-х годах, лично участвовал в конфискации коллекции. В мае 1944-го, когда Комиссия по произведениям искусства разыскала коллекцию Херцогов, почти все члены семьи уже бежали из страны — сначала в Португалию, потом в США и Аргентину.
