* * *
В феврале 2013 года Владимир Путин посетил Еврейский музей и центр толерантности в Москве — комплекс, который обошелся в 30 миллионов евро и который называют самым большим еврейским музеем в мире.
Путин в черном костюме ходил по залам с непроницаемым лицом в сопровождении главного раввина Российской Федерации Берла Лазара, который показывал президенту интерактивные инсталляции музея и рассказывал об истории евреев в России. Еврейский музей и центр толерантности считается новой вехой в русско-еврейских отношениях, попыткой положить конец долгой истории антисемитизма в России с ее вековыми традициями еврейских погромов. В годы холодной войны в евреях часто видели угрозу национальной безопасности СССР, а сионизм рассматривался как идеологически враждебное течение. С 1970 по 1991 год, когда коммунистический режим наконец рухнул, страну покинули почти 650 000 евреев.
Пытаясь представить Россию в более выгодном свете, Владимир Путин пытается выстроить дружеские отношения с еврейскими организациями. Он был первым лидером России, посетившим Израиль, и однажды даже участвовал в богослужении в московской синагоге. Еврейский музей, открывшийся в ноябре 2012 года, стал важной вехой в строительстве этих отношений. Путин сделал символический жест, пожертвовав на строительство музея свою месячную зарплату. В основном же расходы оплатил родившийся на Украине олигарх Виктор Вексельберг.
Хотя музей очень важен для еврейского сообщества в России, он оказался в центре сложного конфликта, который связан с огромным массивом произведений культуры и искусства, захваченных Красной армией в конце Второй мировой войны. Посетив музей в феврале 2013 года, Путин произнес слова, которые тут же попали в заголовки международной прессы: «Если мы согласимся, что такая собственность российского государства будет передана кому-то, мы откроем ящик Пандоры». Этот комментарий касался архива древних еврейских книг, рукописей и артефактов — так называемой библиотеки Шнеерсона, из-за которой практически началась новая «холодная война» в области культурных отношений между США и Россией.
Конфликт, прокомментированный Путиным, привлек всеобщее внимание в 2010 году, когда суд в Вашингтоне потребовал, чтобы Россия вернула хранившуюся в Москве часть библиотеки Шнеерсона иудейскому ортодоксальному движению «Хабад», штаб-квартира которого находится в Нью-Йорке. Россия в ответ заморозила все российские выставочные проекты в США, объяснив это тем, что боится ареста экспонатов американским судом. Американские власти, в свою очередь, заверили, что Россия обладает иммунитетом против таких требований. Но это не изменило позиции российского правительства, потому что дело тем временем свелось к борьбе за политический престиж. Многие совместные проекты — с музеем Пола Гетти и Художественным музеем в Лос-Анджелесе, с нью-йоркским музеем Метрополитен — не были осуществлены из-за запрета, наложенного на вывоз российских экспонатов.
Библиотека Шнеерсона насчитывает 12 000 книг и 50 000 ценных документов, в том числе почти 400 рукописей. Архив собирали пять поколений раввинов из религиозного движения «Хабад» (любавичские хасиды), основанного на территории Российской империи в XVIII веке.
Значительная часть архива была национализирована большевиками после Октябрьской революции и в конце концов оказалась в Библиотеке им. Ленина (ныне Российская государственная библиотека, РГБ). Другую часть раввину Йосефу Ицхаку Шнеерсону удалось вывезти из СССР в Ригу, а затем в Польшу. После начала Второй мировой войны Шнеерсон с частью книг сумел добраться до Нью-Йорка, где теперь находится новый центр движения.
Оставшаяся в Польше часть архива была найдена нацистами, вывезена в Германию, а через несколько лет захвачена советскими трофейными бригадами и тоже вошла в собрание РГБ. В 1991 году Высший арбитражный суд РСФСР постановил вернуть коллекцию в Нью-Йорк, однако библиотека опротестовала это решение, и собрание Шнеерсона так и осталось в Москве.
После прихода к власти Путина Россия прекратила участие в обсуждении проблемы реституции произведений искусства. Поскольку Российская Федерация отказалась выполнить требование Апелляционного суда в Вашингтоне, суд наложил на российское государство ежедневный штраф в 50 000 долларов — до тех пор, пока библиотека не будет возвращена. В ответ российский министр иностранных дел Сергей Лавров пригрозил судебным разбирательством Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, которая в 1994 году помогла «Хабаду» вывезти из России семь книг из архива Шнеерсона. Эти книги так и не были возвращены.
Путин же заметил, что библиотека Шнеерсона не принадлежит ни одной из еврейских организаций, а является собственностью российского государства. Во время визита в Еврейский музей в феврале 2013-го он сообщил, что коллекцию передадут из фондов Российской государственной библиотеки в музей.
С точки зрения России, суть конфликта заключается вовсе не только в еврейском архиве — и это объясняет, почему история библиотеки Шнеерсона сразу перешла в разряд политической. Вопрос заключается в том, а не должно ли все имущество, национализированное после Октябрьской революции, быть открыто для реституции? Сам Путин при посещении музея выразился в том духе, что нельзя, мол, сказать, правильно ли поступило советское правительство, национализировавшее после революции 1917 года огромный объем частной собственности. Однако с тех пор прошло почти сто лет, и этого нельзя не учитывать.
Большевистская национализация и трофеи Второй мировой войны — это, по большому счету, две стороны одной и той же проблемы, и архив Шнеерсона — просто частный пример. Заденешь одно — рухнет все сразу. Кремль боится, что возвращение архива Шнеерсона спровоцирует лавину подобных требований.
В Западной Европе нацисты грабили в основном частных лиц, в СССР — главным образом уже национализированную (то есть отнятую у законных хозяев) собственность. С другой стороны, когда Советский Союз в конце войны захватывал немецкие коллекции, в них часто входили произведения, которые нацисты перед этим похитили у евреев.
По некоторым подсчетам, Красная армия после войны вывезла из Германии 2,5 миллиона произведений искусства и 10 миллионов книг. Немецкие музеи потеряли приблизительно 180 000 предметов искусства. В конце 1950-х годов многое было возвращено в Восточную Германию и другие восточноевропейские государства — в том числе картины из собрания Дрезденской галереи и Пергамский алтарь (и то и другое хранилось в Пушкинском музее в Москве). Однако многое так и осталось в Советском Союзе. Десятки или даже сотни предметов искусства, вывезенных из Германии, сегодня предположительно находятся в Пушкинском музее, Эрмитаже и других российских собраниях и архивах.
Одно из самых известных сокровищ, которое требует вернуть Германия, — так называемый «клад Приама» («золото Трои»), найденный археологом Генрихом Шлиманом во время раскопок Трои в конце XIX века. Сокровища, хранившиеся в берлинском Пергамском музее, бесследно исчезли после падения Берлина и обнаружились только спустя почти полвека, в 1993 году, в Пушкинском музее. Россия заключила с Германией договор, согласно которому обещала вернуть клад в Берлин, и долгое время казалось, что это вот-вот произойдет. Однако в 2010 году музей передумал и решил оставить золото Трои у себя в качестве компенсации за ущерб, который Германия причинила Советскому Союзу во время войны.
