Большинство из нас были профессиональными военными, и нам все было предельно ясно — возражения бесполезны, да и нужны ли они. Поднимается генерал Семенов:
— Я убедительно прошу вас освободить меня от этого назначения. Я не могу, не хочу! — сказал он твердо.
— Ну и хорошо. Освободим, — протягивая слово, сказал генерал Телегин. — Вы, видно ничего не поняли из того, что я сказал и что происходит вокруг тебя в Германии. Может быть, это и к лучшему. Вы можете выйти.
Обращаясь к нам, Телегин, улыбаясь, спросил:
— У вас такого пожелания, надеюсь, нет?
Все промолчали, но и без ответа было ясно, что собравшиеся вполне сознают степень ответственности перед новым заданием.
— Ввиду крайней срочности вы должны явиться в Карлсхорст, к генералу Серову, и получить у него исчерпывающие ответы на многие вопросы, которые у вас сейчас возникают.
В Карлсхорсте Серов принимал нас по одному. Мне он сказал, что я назначен начальником СВА в Саксонии. Отбыть надо в Дрезден. Как потом стало известно, ни Серов, ни я не знали, что существуют земля Саксония и провинция Саксония-Анхальт. Я до следующего утра бесплодно колесил по югу нашей зоны. Все охотно принимали меня, но разводили руками, — им-де о таком формировании ничего не известно. В довершение из Карлсхорста дали команду срочно вернуться в Берлин. Похоже было на сказку: «Поди туда, не знаю куда».
Генерал Серов развел руками, извинился и направил меня в Галле, в провинцию Саксония-Анхальт. Все то время, что пришлось ездить по югу нашей зоны, я думал, откуда взять людей для осуществления поставленных перед нами больших задач. В сомнениях я вернулся к Телегину и попросил забрать с собой из ПОАрма 20 политработников. Телегин разрешил, и я поспешил в Галле, дабы застать своих офицеров, пока они не уехали в Ростов.
На этот раз машина была в порядке. Войлок, который запихнули в бачек наши «доброжелатели», давно был вынут, баки промыты, и мотор работал идеально. Машину гнали, как могли.
Снова город Киррицы. Здесь жизнь шла своим предотъездным чередом. У всех на уме был отъезд в Ростов. Встретился с командующим Беловым. Разговоры по поводу моего отъезда в Галле мало что изменили в общем настроении как в ПОАрме, так и в Управлении армии.
Уже вечерело, у всех была потребность собраться вместе, заглянуть в близкое и далекое завтра, вдуматься в суть происходящего, высказать вслух все то, что у каждого накопилось. Я к тому времени успел переговорить со всеми, кто едет со мной, рассказал им, что я думаю о нашей работе в Галле. За минувшие сутки ни на одну минуту не оставляла меня мысль — что делать завтра, с чего начать, ступив на галльскую землю. Собрались все поаровцы. Внимательно слушали, поражала масштабность, грандиозность задач, которые предстоит решать всем тем, кто остается в Германии. А думали все о том третьем звонке, по которому машинист паровоза даст составу полный ход. Почитай, все присутствующие не были дома более пяти лет. Мысли о родном доме, конечно, были сильнее, чем о чем-то другом. На всякий случай простились, наговорили много напутствующих слов, как мы — так и нам. Утром надо бы было выехать в Галле, но так просто уехать не хватило сил. Всю нашу оставшуюся группу потянуло к поезду проводить товарищей. Все были в сборе. Тягостные минуты расставания. С Днепра я был неразрывен со своими «поармовскими» товарищами. В памяти проносились события полутора лет совместной службы, боевых будней: Калиновичи, Мозырь, Пинск, Кобрин, Брест, Рига, речушка Пилица под Варшавой, Купно, Штутгарт, Альтдамм, Нойрюпин, Кириц, Эльба. Вся эта бесконечная цепь боев проносится в голове, сжимается до одного мгновения нереальной реальности, остается череда тысяч могил, сопутствующих нам…
Третий звонок. Расцеловались по-русски, просили поцеловать родную землю, помахали фуражками. И… они взяли курс на восток, мы — на запад.
Кириц — Галле
Знакомство с этим благодатным уголком Германии мы начали с переправы через Эльбу. Между Берлином и Ганновером лежала прекрасная автострада. Массивные фермы моста через реку покоились на капитальных опорах. Рядом была наведена временная переправа, полотно дороги разрыто воронками от американских авиабомб. Бомбили в начале апреля 1945 года, когда наша армия готовилась к форсированию Одера. Удручающее впечатление произвел крупнейший промышленный центр провинции Магдебург, город, о котором знали наши школьники по знаменитому магдебургскому глобусу. Его уничтожили американские летчики с двух заходов в том же апреле, поутру. За войну мы видели много разрушенных и выжженных городов на нашей земле и в Польше. Зрелище всегда страшное. Поверженный Магдебург походил на Минск или Варшаву. Минск был разрушен немцами во время боев в нем. В Магдебурге никаких боев не было. Его фактически сравняли с землей по политическим соображениям, как многие другие города Восточной Германии, которые должны были по окончании войны оказаться по решению Ялтинской конференции в Советской оккупационной зоне.
В Магдебурге нас поджидали новые дорожные трудности. Комендант округа Магдебург генерал Макаров подробно указал нам «верную» дорогу в Галле. Потом-то мы убедились, как его «верное» направление разошлось с истинным путем. Не по его вине. Шли первые дни июля. Американцы покидали провинцию Саксония-Анхальт, поскольку она входила в нашу зону оккупации, вместо них пришла 47-я армия генерала Перхоровича.
Решили передохнуть в Магдебурге, попросили заодно окружного коменданта Макарова показать нам город, кто-то изъявил желание увидеть знаменитый глобус, но Макаров сказал, что он и сам бы хотел осмотреть местные достопримечательности, да города-то нет. Остались лишь следы чудовищной бомбежки союзнической авиации. Все же мы поехали. В развалинах с трудом можно было проехать на машинах. Поглазели на руины машиностроительного завода, на истерзанные металлические фермы завода Брабаг, залезли на единственно уцелевшую четырехугольную башню, с которой было видно изуродованный город, его центр, сошли вниз и про себя подумали: «Чем мы тут будем управлять?»
Дорога в Галле петляла по объездам, обрывалась взорванными мостами на речках, каналах, протоках. Мы заметили, что в иных «узких» местах дороги были взорваны совсем недавно. И все же мы приближались к Галле. Нам хотелось бы приехать засветло, чтобы застать бодрствующим начальство 47-й армии. И здесь, в Германии, мы не обошлись без всезнающих мальчишек, они иногда указывали нам, где лучше проехать. Конечно, за это они, к своей великой радости, получали награды.
В Галле въезжали мы с севера. Город встретил нас тогда своей пустотой. Все это надавило на нас тревогой, но мы с горечью сознавали, что уже давно привыкли к руинам и к опустевшим безжизненным домам — и своим русским и европейским.
Провинция Саксония-Анхальт
Какой-то едва уловимой смесью древнего, замшелого и совсем свежего, вчера только завершенного, веяло на нас, несмотря на разруху, от этого города, от поселков, которые мы проехали. История смешала здесь все, что могла собрать за девять долгих веков: древние замки, воздвигнутые феодалами на отвесных скалах, домики из сказок братьев Гримм, придавленные временем к земле, респектабельные виллы, утопающие в зелени и цветах, и это во время войны, игрушечные домики «кляйнгаршен»… Здесь страшный-страшный ураган войны коснулся только больших городов.
