Промышленность провинции базировалась на разработке и использовании бурых углей, как энергетического материала, так и в химии, на кальцинированной и каустической соде и больших запасах соли. Химия была представлена предприятиями по гидрации бурых углей, бензиновой и парафиновой промышленностью. На базе силезских углей развивалось производство синтетического каучука на заводе «Бунаверк» в Шкопау. Рядом с ним имелся завод по производству высокосортных авиационных масел и многое другое. В Мансфельде горном давно уже разрабатываются залежи очень бедной медной руды и серебра, идущего главным образом на производство столовых приборов. В Биттерфельде было развито алюминиевое производство и изготовление деталей для авиационной промышленности. На комбинате «Иг Фарбен Индустри» была налажена штамповка мощными прессами крыла самолетов. Там же начинало развиваться производство искусственных алмазов. В г. Вольфене было в широких масштабах налажено производство фотопленки, на заводе «Агфа», в этом же районе широко развито производство взрывчатки и порохов для армии, производился цемент высоких, по тем временам, марок. Самым крупным металлургическим и машиностроительным центром был Магдебург. Это, точнее говоря, был центр крупного машиностроения, моторостроения, если брать не только сам Магдебург, но и окрестные города. В Дессау на Эльбе, в непосредственной близости от Вольфена, было начато проектирование и опытное производство турбин для турбореактивной техники. В Галле располагался крупный по тем временам завод по производству вагонов для железной дороги.
Провинция действительно счастливо сочетала в себе и богатства естественной природы, и успехи промышленного производства. Действительно благодатный уголок Германии. Нужно сказать еще, что более 36 процентов всей площади провинции покрыто лесами. Все они необычайно ухожены с исключительной любовью. В лесах собирают все отходы: еловые шишки, опавшие или срубленные при чистке леса сучки, пни на делянках, сведенных по плану, упавшие деревья, которые в немецких лесах увидишь так редко. Вырубку тут же огораживают и засевают вновь.
И вот все это, за исключением леса, в три апрельские утра было предано огню, исковеркано, словом, разрушено тремя налетами американо-английских воздушных эскадрилий. Нам горько вспоминать, с какой безжалостностью гитлеровские головорезы предавали огню и мечу богатства и народ нашей родины. Прошли десятилетия, а мы все помним эти страшные годы и все стараемся подавить в себе эту свою ненависть, свой гнев к гитлеровским головорезам. Но разве чем-либо отличаются американские и английские летчики, хотя они и были нашими союзниками, от гитлеровских варваров, при случае готовых выдать свое человеконенавистничество за помощь нашей армии. Они уничтожили Дрезден, Лейпциг, Галле, Биттерфельде, Дессау, Магдебург, восточную часть Берлина без всякого военного оправдания. Война подходила к концу. До победы оставалось всего лишь 20 дней, фашисты на фронте наших союзников не сопротивлялись, это союзники прекрасно знали. Но чем же руководствовалось Верховное командование союзников, решаясь на массовое уничтожение мирного населения, на истребление жизненно необходимых в мирное время объектов, водопроводов, продовольственных складов, жилья, госпиталей? Дальше потрясенный мир ждали Хиросима и Нагасаки, Корея и Вьетнам. А дальше?..
Их замыслами руководила ненависть ко всему живому, к Советскому Союзу. Они знали, что после Ялтинской конференции намеченные к бомбежке города перейдут к советскому командованию, поскольку все они находились в зоне оккупации, определенной в Ялте Советскому Союзу. И для западных держав было верхом лихости и ненависти оставить нам не города, а развалины, которые мы должны вместе с немцами восстанавливать. Именно такой вывод напрашивается, когда всматриваешься в почерк бомбежки Берлина. Разбомбили восточную часть Берлина и сохранили почти нетронутой всю западную часть, кроме Веддинга и части Шпандау. Как можно объяснить, что в Кепенике была нанесена масса разрушений, а акционерное общество «Кодак» с капиталом США осталось невредимым? Что ни говорите, а этими воздушными налетами управляла опытная рука заклятых империалистов, которым безразлично все, что им не принадлежит, или чем воспользоваться они не могут.
Кому вручить управление провинцией?
Какой бы вопрос ни решали, а из головы не выходил этот. Действительно, кому доверить образование органов немецкого самоуправления? Где взять верных людей? Что ты знаешь о немцах, которых ты только что увидал, когда только что смолк грохот артиллерийской канонады, когда в твоей груди еще самым жарким жаром пылает гнев к поверженной гитлеровской Германии, когда немцы еще живо ощущают во всем дыхание поражения и сознание мучит близость победившего солдата, когда немец еще не знает ни самого солдата, ни образа его мысли и его поступков. Как этот чужой солдат поведет себя сегодня, завтра в отношении моих детей, в отношении моих дочери, сына, когда все еще неясно, не устоялось, полно неизвестности.
А жизнь? Жизнь требовала найти в немецком населении таких людей, которые уже поднялись над этой тучей мучительных вопросов, и для них многое проясняется, они что-то видят впереди, что-то затаили в своих прогнозах, загорелись какими-то своими надеждами. Пусть они пересыпаны, как нафталином, сомнениями, но это ведь надежды, и их надо оберегать. Найти бы таких, которые поверили в твою искренность, в чистоту твоих мыслей, в твое бескорыстие, хотя бы задумались над доброжелательным смыслом твоих слов, каждый раз, когда ты встречаешься с ними, немцами.
Кажется, проще выбрать в лесу подходящее дерево, спилить его, и станет ясно, достаточно ли оно качественно и подходит ли оно для замышляемого тобой строительства. А тут надо в самом сложном человеческом «лесу» найти подходящего человека на ответственный пост. Как можно сделать такое, не познав самого народа, его психики, его духовного мира, его нравственных черт, познать быстро, время-то не ждет. Но наш жизненный опыт, и наши исторические связи с компартией Германии, и наше идеологическое родство давало нам основание видеть верный источник быстрого решения вопроса.
В последней беседе с Бернгардом Кенненом мы договорились: он будет тормошить демократические партии, а мы разъедемся по нашим комендатурам и совместно, одновременно начнем искать верных людей. Могут задать вопрос, зачем было ломать голову, назначили бы коммунистов, освобожденных узников гитлеровский концлагерей, и дело с концом. Очень разумно. А если подумать, взглянуть на социальную среду немецкого общества, если представить себе руководителя, который, пусть не коммунист, не каторжанин, но тоньше, скорее может проникнуть в сердца немецкого населения и вызовет своим обликом, поведением симпатии к государственным учреждениям, которые ты формируешь.
Начали формировать блок антифашистских демократических партий. Каждая такая партия блока рассчитывает на участие в управлении страной. Попробуйте пренебречь этим элементом, и вы вместо объединения всех демократических сил при решении острых социально-политических проблем послевоенного развития Германии получите врагов, да еще каких врагов. И тогда мы правильно поступили, начав переговоры со всеми партиями демократического антифашистского блока. Надо было учесть умонастроения всех союзников антигитлеровской коалиции, и тем самым способствовать укреплению этого блока. С ними обговорили те кандидатуры, которые, по их мнению, желательно иметь у руководства органов самоуправления провинции и всех округов и районов.
