Фрайди
Эта книга посвящается
Энн, Анне, Барби, Бетси, Баблс, Кэролин, Кэтрин, Даэн, Диане, Элеоноре, Элинор, Гэй, Джинни, Джоан, Джуди-Линн, Карен, Кэтлин, Мэрилин, Мишель, Патрисии, Пайпер, Полли, Роберте, Тэми, Ребел, Урсуле, Верне, Вивиан, Вонде, Юмико и всегда-всегда-всегда – Джинни!
Р. Э. Х.
1
Когда я вылезала из капсулы кенийского «Бобового стебля», он висел у меня на хвосте. Вслед за мной он вошел в дверь, ведущую в «Таможню. Карантин. Иммиграцию». Когда дверь захлопнулась за ним, я убила его.
Никогда не любила пользоваться «Стеблем». Не любила еще задолго до катастрофы в Кито на «Небесном крюке» – висящий прямо в небе и ничем не закрепленный трос очень уж отдает черной магией. Но любой другой способ попасть на Эль-5 занимает слишком много времени и очень дорого стоит. Мои инструкции и финансовые лимиты не позволяют прибегать к подобной роскоши.
Итак, я была здорово раздражена еще до того, как покинула шаттл с Эль-5 на Геостационаре, чтобы пересесть в капсулу «Стебля», но… Черт возьми, раздражение еще не причина для убийства. Я намеревалась лишь вырубить его на несколько часов.
У подсознания своя собственная логика. Он не успел брякнуться на пол, как я перехватила его и быстро потащила, стараясь не запачкать пол, к дверцам бронированных кабинок. Там прижала его большой палец к замку – дверца с лязгом отъехала в сторону, – моментально нашла его бумажник, присвоила удостоверение и всю наличность. Карточку «Дайнерз клаб» сунула в прорезь. Положив пустой бумажник в карман трупа, втолкнула тело внутрь, дверца встала на место, замок защелкнулся. Я отвернулась.
Прямо надо мной висел «следящий глаз».
Особо дергаться не стоило. Девять шансов из десяти, что «глаз» болтается здесь случайно и никто не наблюдает за монитором, а его двенадцатичасовая запись будет стерта без просмотра. И один шанс, что какая-нибудь девка из Службы пристально смотрит на монитор или… просто почесывается и вспоминает, чем занималась прошлой ночью.
Поэтому я плюнула на него и просто пошла к выходу в конце коридора. Назойливый «глаз», конечно же, потащился за мной, поскольку в этом проходе я была единственной массой, излучавшей тепло, с температурой тридцать семь градусов. Он задержался секунды на три, чтобы просканировать кабинку с телом, а потом снова прицепился ко мне.
Пока я мысленно перебирала три наиболее безопасных варианта действий, другая часть мозга взяла верх – и руки четко привели в исполнение четвертый вариант: моя авторучка выпустила лазерный луч и убила «глаз» – я поливала его лучом на полной мощности, пока он не шлепнулся на пол, ослепленный, с выжженным антигравом и, надеюсь, со стертой памятью.
Мне пришлось еще раз воспользоваться кредиткой, позаимствованной у моего «хвоста», – я открыла замок кабинки авторучкой, чтобы не стереть отпечаток большого пальца, и сильным пинком отправила «глаз» внутрь. Потом стала действовать очень быстро – пришло время сменить обличье. Как и в большинстве внешних портов, на станции кенийского «Стебля» были удобства для пассажиров по обе стороны границы. Вместо того чтобы прямо идти к таможне, я отыскала туалетные комнаты и заплатила наличными за пользование кабинкой для переодевания и душем.
За двадцать семь минут я успела не только принять душ, но и сменить одежду, цвет волос и лицо – то, что наносится три часа, снимается за пятнадцать минут с помощью горячей воды и обыкновенного мыла. Мне не очень хотелось демонстрировать здесь свое настоящее лицо, но я должна была избавиться от личности, которую я использовала для этой миссии. Та ее часть, которая не смылась водой, отправилась в мусоропоглотитель: комбинезон, туфли, сумочка, отпечатки пальцев, контактные линзы, паспорт. В оставшемся паспорте было мое настоящее имя – ну, во всяком случае, одно из настоящих, – стереографическое изображение лица и очень убедительно выглядевшая виза Эль-5.
Прежде чем отправить в мусоропоглотитель документы мертвеца, я внимательно проглядела их и… задумалась.
Его кредитные карточки и удостоверения личности были оформлены на четыре разные персоны.
Где остальные три паспорта?
Вероятно, остались в одном из карманов трупа, там, в той кабинке. Я не обыскала его как следует – времени не было, – а просто схватила все, что было в бумажнике.
Вернуться и обыскать? Если я потащусь назад, стану возиться с замком и соваться в кабину с еще не остывшим телом, меня наверняка кто-нибудь заметит. Беря его карточки и паспорт, я надеялась затруднить установление его личности и тем самым дать себе побольше времени, для того чтобы убраться отсюда, но… Одну секунду! Ага, паспорт и карточка «Дайнерз клаб» были на имя Адольфа Бельзена. «Америкэн экспресс» предоставляла кредит Альберту Бомонту, банк в Гонконге брал на себя обязательства о платежеспособности Артура Букмена, в то время как «Мастеркард» была выписана Арчибальду Бьюкенену.
В уме я воссоздала картину преступления: Бомонт-Букмен-Бьюкенен прижал большой палец к замку дверцы – и в этот момент Бельзен ударил его сзади, засунул тело в кабину, закрыл кабину своей карточкой «Дайнерз клаб» и поспешно убрался прочь.
Да, блестящая версия… Сделаем еще кое-что, чтобы получше замести следы.
Удостоверения и кредитные карточки я сунула к себе в бумажник, а паспорт на имя Бельзена спрятала поглубже. Конечно, его найдут при личном досмотре, но есть множество способов избежать такового – скажем, подкуп, давление, разложение, отвлечение внимания, обман (и это далеко не все).
Когда я вышла из туалета, уже прибыла следующая капсула и ее пассажиры стояли в очереди к «Таможне. Карантину. Иммиграции». Я встала в самый конец. Инспектор ТКИ обратил внимание на легкость моей сумки и поинтересовался, как там наверху дела на черном рынке. Я скорчила самую глупую мину, на которую была способна, – точь-в-точь как на фотографии в паспорте, а он как раз в этот момент обнаружил сложенную вдвое купюру, засунутую в паспорт, и сменил тему.
Я спросила его, где здесь лучший отель и лучший ресторан. Он сказал, что не вправе давать рекомендации, но «Найроби Хилтон», на его взгляд, неплох. Что же касается еды, то, если мои финансы позволят, в «Толстяке», что напротив «Хилтона», лучшая кухня во всей Африке. Он также выразил надежду, что пребывание в Кении доставит мне удовольствие.
Я сказала «спасибо» и через несколько минут была уже внизу, в городе – о чем тут же пожалела. Кенийская станция находится на высоте более пяти километров; воздух там всегда разреженный и холодный. Найроби выше над уровнем моря, чем Денвер, почти на одной высоте с Сьюдад-де-Мехико, но это лишь малая доля высоты горы Кения, а до экватора тут рукой подать. Воздух казался слишком густым и жарким, чтобы таким дышать, моя одежда почти сразу вымокла от пота. Я почувствовала, как начали опухать ноги, а они еще и здорово ныли – ведь им приходилось тащить мой полный вес. Не люблю задания за пределами Земли, но возвращаться из них – во много раз хуже.
