Я честно сказала ей, что, если это зависит от меня, я никогда не сплю одна.
– И я тоже, – кивнула она. – Мне нравится, как просто ты это сказала – не стала мямлить и притворяться, как это делают разные шлюхи. С кем бы ты хотела спать?
(Добрая ты душа, как же я могу сделать вид, что не понимаю, как тебе хочется самой побыть со своим мужем в первую ночь его приезда домой!)
– Может быть, нам лучше начать с другого конца – кто хотел бы спать со мной?
– С тобой? Все мы, конечно, я уверена в этом. Или двое из нас, или один – на твое усмотрение. Решай сама.
Я растерянно заморгала, пытаясь прикинуть, сколько же я выпила.
– Четверо в одной постели?
– Тебе это не нравится?
– Никогда не пробовала. Звучит весело, но в постели будет ужасно тесно, я полагаю.
– А-а! Ты не была в моей комнате. Кровать у меня по-настоящему большая, потому что оба моих мужа чаще предпочитают спать со мной… И там еще остается много места, так что мы всегда рады гостям.
Да, я действительно перебрала – пила две ночи подряд и такими дозами, к которым совершенно не привыкла…
– Два мужа? Я не подозревала, что Британская Канада приняла австралийскую систему!
– Британская Канада – нет, но британские канадцы – приняли. Во всяком случае, многие из нас. Ворота заперты, а остальное никого не касается. Ну так как, хочешь попробовать в большой кровати? Если захочешь спать, всегда можешь тихонько уползти в свою комнату – для этого я и сделала такую планировку. Что скажешь?
– Пожалуй… да. Только сначала я, наверное, буду чувствовать себя дилетанткой.
– Это быстро пройдет. Давай…
Ее прервал резкий звонок на терминале.
– А, черт! Да чтоб тебя!.. – воскликнула Жанет. – Наверняка это из аэропорта… Срочный вызов Жану, и, конечно, ему надо ехать, и плевать им на то, что он только что возвратился из дальнего рейса! – Она подошла к терминалу включила «прием», и мы услышали:
– «…поводов для тревоги. Наша граница с Чикагской империей закрыта, прорвавшиеся беженцы изолированы. Атака со стороны Квебека более серьезна, но, возможно, она нанесена вследствие ошибки местного командования, поскольку объявления войны не было. В настоящее время введено чрезвычайное положение, поэтому рекомендуем: не выходить на улицы, сохранять спокойствие и ожидать на этой частоте официальных сообщений и инструкций…»
Начался «Красный четверг».
10
Мне кажется, у всех сложилось более-менее одинаковое представление о «Красном четверге» и о том, что за ним последовало. Но чтобы объяснить самому себе (а может, и самой себе, если это вообще возможно!), я должна рассказать, как я восприняла это, включая все мои страхи и всю мою растерянность.
Мы вчетвером залезли в большую постель Жанет, но не для секса, а просто для того, чтобы как-то сохранить душевный комфорт и быть вместе. И мы не могли оторвать глаз от экрана терминала. Там все время повторялись одни и те же сообщения – отражение атаки со стороны Квебека. Председатель Чикагской империи убит в собственной постели, граница с империей закрыта, приходила неподтвержденная информация о диверсиях, не появляться на улицах, сохранять спокойствие – не важно, который раз это повторялось, мы тут же все замолкали и вслушивались, ожидая услышать хоть что-нибудь, что внесло бы хоть какой-то смысл во все эти новости.
Однако вместо этого положение становилось все хуже и хуже. К четырем утра мы уже знали, что волна убийств и диверсий охватила всю планету. Когда рассвело, появились неподтвержденные сообщения о беспорядках на Эль-4, на базе «Тихо», на Геостационаре, и сообщение с Цереры было оборвано на полуслове. Можно было только гадать, коснулись ли неприятности Альфы Центавра и Тау Кита, но… официальный дикторский голос с терминала практически «прояснил» это – громогласно отказываясь «гадать» и призывая всех нас не верить «необоснованным и вредным» слухам.
Около четырех Жанет соорудила с моей помощью бутерброды и подала кофе.
В девять я проснулась оттого, что пошевелился Джордж, и обнаружила, что заснула, положив голову ему на грудь и обняв его правой рукой за шею. Жан полулежа расположился поперек кровати, уставившись на экран терминала… закрытыми глазами. Жанет исчезла – уползла тихонько в мою комнату и залезла в считавшуюся ныне моей кровать. Я очень медленно и очень осторожно отцепилась от Джорджа, постаравшись его не разбудить, вылезла из постели и проскользнула в ванную. Там избавилась от использованного кофе и сразу почувствовала себя лучше. Заглянув в «свою» комнату, увидела, что покинувшая нас хозяйка уже не спит и машет мне рукой, приглашая войти. Повинуясь ее жесту, я зашла в комнату и, когда она подвинулась, освобождая мне место рядом с собой, залезла в постель. Она поцеловала меня и спросила:
– Ну как там мальчики?
– Оба спят. Во всяком случае, спали три минуты назад.
– Хорошо. Им надо поспать. Они оба – паникеры, в отличие от меня. Я решила, что нет никакой надобности встречать Армагеддон с глазами, налитыми кровью, и потому уползла сюда. Ты уже, по-моему, спала, когда я ушла.
– Наверное. Не помню, когда я заснула. Диктор бубнил одно и то же, бубнил уже в тысячный раз и… Потом я проснулась.
– И ничего не упустила. Я убавила звук, но оставила бегущую строку – там повторялось одно и то же. Марджори, мальчики ждут бомбежки. Я же думаю, что никакой бомбежки не будет.
– Надеюсь, что ты права. Но почему?
– Кто кого будет бомбить? Кто враг? Насколько я поняла из этих сообщений, проблемы начались во всех основных коалициях. Но вооруженные силы нигде не были задействованы, кроме одного идиотского инцидента из-за ошибки какого-то генерала в Квебеке. Убийства, пожары, поджоги, взрывы, всевозможные диверсии, беспорядки, терроризм всех видов, но в этом нет системы. Это не Восток схлестнулся с Западом, не марксисты против фашистов, не черные против белых… Марджори, если кто-то сейчас запустит ракеты, это будет означать, что весь мир свихнулся.
– А разве это не так?
– Думаю, что нет, потому что у происходящего нет системы. Каждый оказался под прицелом. Везде. Это направлено на все правительства сразу.
– Анархисты? – предположила я.
– Не знаю. Может быть, нигилисты.
В комнату вошел Жан, у него было хмурое лицо, круги под глазами и щетина на лице. На нем был старый халат, слишком для него короткий. У него были узловатые выпирающие колени.
– Жанет, – сказал он. – Я не могу дозвониться Бетти и Фредди.
– А они собрались возвращаться в Сидней?
– Да нет, дело не в этом… я не могу пробиться ни в Сидней, ни в Окленд. Всюду этот мерзкий компьютерный голос: «В-данный-момент-линия-не-работает-попробуйте-чуть-позже-спасибо-за-внимание». Ну, ты знаешь.
