– У меня есть допуск к самостоятельным полетам, – возбужденно перебила Фелисити. – Мой отец служил в авиации под началом полковника Джорберта. Я налетала двести часов на нашем домашнем тренажере «Гумберт» и пятьдесят – здесь, на «Бесквите». Я совершала вынужденные аварийные посадки, ночные полеты – все, что угодно. Я могу переправить вас через Стену.
– Нет, не можешь, – отрезала магистра Коэлле. – Я запрещаю.
– Это чрезвычайная ситуация, – возразила Сабриэль, усмиряя Коэлле одним взглядом. – Мы все должны делать, что можем. Спасибо, Фелисити. Мы принимаем твою помощь. Пожалуйста, ступай и приготовь все, что нужно, пока мы переоденемся в более подходящую одежду.
С ликующим воплем Фелисити выбежала за дверь, подруги последовали за нею. Коэлле рванулась было задержать ее, но тут же передумала. Магистра опустилась в ближайшее кресло, извлекла из рукава носовой платок и промокнула лоб. От соприкосновения с тканью знак Хартии слабо замерцал.
– Она же школьница! – взмолилась Коэлле. – Что я скажу ее родителям, если… если она не…
– Не знаю, – отрезала Сабриэль. – Я никогда не знала, что и кому надо говорить. Вот только лучше делать хоть что-нибудь, чем ничего, даже если плата высока.
Не оборачиваясь к магистре, Сабриэль смотрела в окно. Посреди газона стоял обелиск из белого мрамора, двадцати футов в вышину. На мраморе было выгравиро вано множество имен. Мелкие буквы из окна разобрать не удавалось, впрочем, Сабриэль почти все эти имена знала наизусть, даже если не была лично знакома с людьми. Обелиск воздвигли в память о тех, кто пал той страшной ночью, почти двадцать лет назад, когда Керригор вместе с воинством мертвых прорвался за Стену. Тут были имена солдат, в том числе и полковника Хорайса, школьниц, учителей, полицейских, двух поварих, садовника…
За обелиском мелькнуло какое-то яркое пятнышко. Через газон мчался белый кролик, а по пятам за своим любимцем гналась девчушка с разлетающимися по вет ру косичками. На мгновение Сабриэль словно заблудилась во времени и перенеслась в прошлое – туда, где другой крольчонок удирал от другой школьницы с косичками.
Джейсинта и Банни.
Имя Джейсинты значилось на обелиске среди многих других, а вот кролик вполне мог быть далеким потомком Банни. Жизнь продолжалась, хотя и не без борьбы.
Сабриэль отвернулась от окна – и от прошлого. Сейчас ее занимало будущее. У них не больше двенадцати часов, чтобы добраться до Бархедрина. На глазах у ошарашенной Коэлле Сабриэль принялась стягивать с себя синий комбинезон – как выяснилось, надетый прямо на голое тело. Едва первую пуговицу расстегнул Оселок, Коэлле с визгом вылетела из комнаты.
Сабриэль с Оселком поглядели друг на друга – и расхохотались. На краткое мгновение, не более; после чего поспешно облеклись в одежды, добытые из сундука. Вскоре они уже обрели привычный вид и почувствовали себя самими собой – в добротном полотняном белье, шерстяных рубашках и леггинсах, в броне и сюрко. Оселок препоясался парными мечами, а Сабриэль вооружилась клинком Абхорсена и, что самое главное, снова надела бандольер с колокольцами.
– Готов? – спросила Сабриэль, поправляя бандольер на груди и потуже подтягивая ремешок.
– Готов, – кивнул Оселок. – Ну, насколько это для меня вообще возможно. Я же терпеть не могу летать, а уж на одном из этих ненадежных анцельстьеррских устройств и подавно!
– Да, полет нас ждет не из приятных, – согласилась Сабриэль. – Но, полагаю, выбора у нас нет.
– Безусловно. – Оселок вздохнул. – Я прямо и спрашивать боюсь, а чем именно нынешний полет окажется неприятнее обычного?
– Видишь ли, если только я не ошибаюсь, Джорберт с женой наверняка улетели на двухместном «Бесквите».
А значит, в ангаре остался только одноместный «Гумберт-двенадцать». Нам придется лечь на крылья.
– Я неизменно поражаюсь обширности твоих познаний. Абсолютно не разбираюсь в этих машинах. Все Джорбертовы летающие штуковины для меня одинаковы.
– К сожалению, это не так. Но мне в голову не приходит, как по-другому добраться до дома. Ведь мы должны оказаться на Бархедрине, пока День Анстира еще не закончился. Идем!
Сабриэль вышла из комнаты, даже не оглянувшись, чтобы проверить, следует ли за ней Оселок. Конечно следует, куда он денется!
Летная школа Джорберта была совсем маленькой, не более чем хобби полковника авиации в отставке. В ста ярдах от уютного, перестроенного и расширенного фермерского дома, на углу западного поля при Уиверли-колледже, высился ангар. Поле, огражденное по краю выкрашенными в желтый цвет металлическими бочками, служило взлетно-посадочной полосой.
Насчет самолета Сабриэль не ошиблась. В ангаре обнаружился всего один самшитово-зеленый одноместный биплан; на взгляд Оселка, он не рассыпáлся на куски только благодаря многочисленным подкосам, распоркам и тросам.
Фелисити, с трудом узнаваемая в шлеме, летных очках и меховом комбинезоне, уже заняла свое место в кабине. Еще одна школьница стояла рядом с пропеллером, две другие сидели на корточках перед колесами под фюзеляжем.
– Вам придется лечь на крылья! – весело прокричала Фелисити. – Я и позабыла, что полковник забрал «Бесквит». Не беспокойтесь, это вовсе не трудно. Там есть специальные поручни. Я сама такое сто раз проделывала… ну ладно, два раза. А еще я по крылу ходила.
– Специальные поручни, – пробормотал Оселок. – Хождение по крылу, брр…
– Тише, – скомандовала Сабриэль. – Не зли нашего пилота.
Она проворно вскарабкалась по левому борту, улеглась на крыло и крепко ухватилась за поручни. Колокольцы мешались, но к этому неудобству Сабриэль давно привыкла.
Оселок вскарабкался по правому борту – далеко не так ловко! – и едва не продавил ногою крыло. Ужаснулся, обнаружив, что это только парусина, натянутая на деревянный каркас, и с превеликой осторожностью лег ничком и намертво вцепился в поручни. Вопреки его худшим опасениям, поручни не оторвались.
– Готовы?! – крикнула Фелисити.
– Готовы! – откликнулась Сабриэль.
– Гм, наверное, – пробормотал Оселок. А затем, уже гораздо громче, бодро проорал: – Да!
– Контакт! – приказала Фелисити. Стоящая впереди девочка со знанием дела раскрутила пропеллер и шагнула назад. Винт провернулся, мотор закашлялся, поперхнулся было, но тут же заработал ровно, стремительно вращающиеся лопасти превратились в расплывчатое пятно.
– Убрать колодки!
Две ученицы потянули за веревки, вытягивая из-под колес в разные стороны тормозные колодки. Самолетик качнулся вперед и медленно запрыгал по широкой дуге, пока не встал на взлетной полосе носом против ветра. Рев мотора усилился, биплан рванулся вперед, подскакивая и вибрируя, словно какая-то несуразная птица, которая, прежде чем взлететь, долго разбегается и хлопает крыльями.
Оселок неотрывно глядел перед собою; по мере того как нарастала скорость, глаза его начинали слезиться. Он-то ожидал, что самолет взмоет в воздух подобно Бумажнокрылу – быстро, одним рывком. Но биплан мчался по взлетной полосе, низкая каменная стена в северном конце поля становилась все ближе и ближе, и Оселок осознал, что ровным счетом ничего не знает об анцельстьеррской авиации. Наверное, здешние самолеты резко взлетают в воздух на самом краю поля.
