А он… он же утверждал, что спать ему не обязательно. Вот же – дрыхнет.
Неужели Кира вслух это сказала? Потому что веки дрогнули, глаза открылись.
Ши почти сразу поднялся, сел, развернувшись вполоборота, а Кира всё ещё оставалась там, в черноте. Провалилась в глубокую яму, и сразу не выберешься. Но верёвкой, вытянувшей из манящей темноты в реальность, спустились слова:
– Часто с тобой такое?
Кире тоже хотелось подняться, но не отсвечивать же перед ним в трусах и бюстгальтере. Это вчера было всё равно, а сегодня она вменяемая.
– По-разному. В последнее время – чаще.
– А причина?
Ши встал с кровати, и тогда Кира смогла подтянуть к себе всё одеяло и наконец сесть, плотно замотавшись в него.
– Откуда я знаю? Уж чего только не предполагали. И шизофрению, и пограничное расстройство личности. И повышенный уровень адреналина, и пониженный уровень холестерина.
– И что?
– И ничего, – сердито буркнула Кира.
Он подошёл к окну, открыл одну створку, но на подоконник не полез, просто стоял. Любовался пейзажем, что ли?
Ан нет. Дал Кире возможность тоже окончательно подняться, одеться. Но её шмотки наверняка по-прежнему валяются в ванной, и наверняка вид у них и влажность…
Надо рыться в рюкзаке.
Кира откинула одеяло, но тщательно обернулась полотенцем. От окна прилетело:
– Значит, зря я тебя увёл. Это ты так…
– Заткнись, а!
Разом заполыхали и уши, и щёки, захотелось залезть в рюкзак целиком. По крайней мере, натянуть его на голову да так и ходить, матерчато-безучастной.
И, кстати, куда подевались обычные равнодушие и отстранённость? Решил подробно разузнать, чего ещё стоит ожидать и насколько сумасшедшая компаньонка досталась?
Ему-то какая разница? Он с любой Кирой справится одной левой. Или правой?
Подсыхающие разбитые губы неприятно стягивает и саднит. Но ничего, к вечеру пройдут. На Кире заживает как на кошке. И странно, она даже не в обиде на то, что Ши врезал ей вчера. Для неё всегда происходящее во время приступов словно параллельная реальность. И Кира в ней действует другая. Не она. Отчасти.
Кира торопливо натянула кофточку и юбку и направилась в ванную, спасать брошенные на произвол судьбы джинсы и рубашку. Поинтересовалась через открытую дверь:
– Ты что, и правда опять за мной следил?
– Нет. Ты мне понадобилась. – Ши развернулся, присел на подоконник. – Я договорился о встрече. Но она не захотела со мной разговаривать. А с тобой согласна.
– Вряд ли бы у меня вчера тоже что-то получилось. – Кира самокритично усмехнулась, вышла из ванной. – Она бы только раскаялась, что согласилась поговорить со мной. И, кстати, кто такая «она»?
– Она – провидица.
– Кто?
Докатились. По гадалкам пошли. Может, ещё и карты раскинуть? Тут Кира и сама справится. Немножко умеет, расскажет: «Что было. Что будет. Чем сердце успокоится».
Она оценивающе глянула на Ши и осознала: без последнего пункта, пожалуй, вполне обойдётся.
– А почему она с тобой-то говорить не хочет? Боится, что ты все её хрустальные шары расколотишь?
– Вот и спросишь, когда встретишься.
Ши отодвинулся от подоконника, снял футболку. Кира поспешно отвернулась, смущённая и крайне обеспокоенная, напряжённо прислушиваясь к лёгким шагам, раздававшимся за спиной. Что-то тихонько брякнуло, но не рядом, и Кира решилась посмотреть.
Футболка снова была на Ши. Ну, почти. Осталось продеть в рукав левую руку и одёрнуть низ, а на спинке кровати висела портупея.
– Чего вдруг? – не сдержала изумлённого любопытства Кира.
– Заснул в ней. Не слишком удобно.
Какой он общительный сегодня. Даже тревожно от этого. Но лучше не упускать момент, воспользоваться шансом, пока разговорчивый и отвечает на все вопросы.
– Почему именно кинжалы?
– Хочешь, чтобы я по улицам с мечом рассекал?
На губах ни тени улыбки, да и в голосе тоже. И совершенно непонятно, почему кажется, что слова просто истекают ядом сарказма.
– Ты и мечом можешь?
– Немного. Но его таскать неудобно.
Небольшая рокировка. Теперь Кира подошла к кровати, уселась, глянула на портупею, но дотронуться не решилась. Она сама не любит, когда без спроса хватают её личные вещи. А Ши остановился возле стола, опустился на стул.
– А если пистолет?
– Слишком шума много. И проблем. Патроны, вместимость магазина, разрешения. И не пронесёшь никуда. Самое оптимальное – небольшой острый предмет. Кинжалы тоже не везде протащишь, но замену где угодно можно найти. Осколок стекла или зеркала, столовые приборы. Даже карандаш. Главное – знать, как эффективней воспользоваться, чтобы наверняка, а не просто ранить.
Кира внимала, обалделая, с удивлённо распахнутыми глазами, с отвисшей челюстью. Ошарашенная вовсе не продолжительностью речи, а её содержанием.
Это что, лекция на тему «Сравнительная характеристика разных видов оружия на предмет их пригодности и удобства для постоянного ношения в условиях города»? И бонусом дополнительная информация: как превратить в орудие убийства первый попавшийся под руку предмет.
Он нарочно вываливает свои специфические познания на Киру с выражением скучающего равнодушия на лице? Чтобы позабавиться её глупой реакцией?
Все его длинные речи носят один смысл и непременно заканчиваются словом «убить», либо другим – однокоренным или близким по содержанию. Но Кира же видела, знает – он не пускает в ход оружие без повода. Без очень серьёзного повода. И Федьку из леса на себе волок, можно сказать, вызвал ему «Скорую помощь». А ведь тот заслуживал, чтобы его в лесу бросили подыхать, как он бросал других.
Потому все эти частенько повторяемые «убить», «убийца» – обыкновенные понты, хоть и обоснованные. А может, наоборот, самоуничижение. Кира тоже нередко называет себя и сумасшедшей, и невменяемой. В надежде, что посторонние возразят и успокоят: «Ну что ты! Ты вполне нормальная. Ты очень даже ничего».
Помимо родителей никто ещё ни разу не возразил и не успокоил.
Кира опять глянула на портупею. Рукоятки кинжалов поблёскивали серебром, и этот блеск притягивал неудержимо, словно помешанного на богатстве сияние драгоценных камней.
Ши сидел вполоборота, а смотрел вообще перед собой, а не на Киру. И она не стерпела, торопливо вытащила один кинжал.
Рукоятка такая удобная, сама ложится в ладонь, срастается с пальцами. Лезвие холодное и на вид, и на ощупь и почему-то кажется хрупким. А ведь на самом деле…
Кира поднялась с кровати. Непонятно, что на неё нашло. Приблизилась к Ши, не осторожничая, открыто, хоть и со спины. Левую руку положила ему на плечо, а правую, с кинжалом, занесла вперёд, под подбородок. Но не собиралась прикасаться лезвием к шее. Абсолютно не собиралась. Не смогла бы.
