– Ну еще бы, золотко, я подумала, когда слушала тебя сегодня по приемнику, – как мне хотелось, золотко, для твоего же блага, чтобы ты поймал нас с поличным. Должно быть, это тебя огорчило, милый. Но не переживай, у каждого из нас свои разочарования, а ты был очень мил по приемнику, ты был бесподобен.
– У меня были все ключи, бабушка, требовалось только время. Если б не катастрофа, я, бабушка, заполучил бы вас еще прошлой осенью.
– Ну, хватит переживать.
– Но тебе грозит опасность. На твой след вышел наш общий знакомый. Я случайно узнал об этом от Каролины. Его фамилия Сток, Уилли Сток, фальшивый Барон…
– Нет, он самый что ни на есть настоящий Барон.
– Значит, ты знаешь Барона Стока?
– Я с ним знакома.
– А ты знаешь, – спросил он, – что в прошлом ноябре, перед самой аварией, Каролина мне сообщила, что за год до того Барон встречался с тобой? Он описал шляпу, которая на тебе была. Каролина узнала шляпу и сделала вывод…
– Барон поступил очень глупо, но вполне в своем духе. Хотя он приятный…
– Но я не очень-то поверил Каролине. Подумал, что ей все это примерещилось.
– Ну нельзя же быть умным во всем.
– Хороший был ключ, – сказал Лоуренс. – Нужно было его использовать. Мог бы сразу тебя подловить. Ты Барона не опасаешься? Если да, то я…
– Нет, нет. Он мой лондонский посредник. Вернее, был им.
– И Барон был заодно с вами! Мне казалось, вас было только четверо.
– Нас действительно четверо. Барон Сток был всего лишь нашим лондонским агентом.
– Стало быть, вы свернули игру?
– Какую, интересно, игру? – спросила она, поджав губы в улыбке, словно поощряя его отбарабанить выученное задание.
– Контрабандный ввоз через таможню алмазов, спрятанных в гипсовых фигурках.
– Иногда и в бусинах четок, – добавила Луиза. От удовольствия она как бы помолодела, а чтобы закрепить важность для нее этой минуты, передала Лоуренсу стакан и бутылку портера и попросила открыть. Она наблюдала за тем, как темный напиток льется в стакан и как поднимается и опадает пенная шапка, – так наблюдают за сценой, какую хотят сохранить в памяти.
– Ты рисковала, бабушка.
– Невеликий был риск, – ответила она, – да и рисковали, как я понимаю, только Хогарты.
Она пододвинулась к плите и потягивала пиво в свое удовольствие.
– Сколько я раз улыбалась, представляя, как они провозят товар.
– Несколько раз в год, – предположил Лоуренс.
– Когда как, за четыре года и шесть месяцев бывало по-всякому. Одни поездки удачные, другие не очень. Многое зависело от наших партнеров на континенте. На том конце было сложно добывать нужные формы для статуэток. С четками было проще. Но Эндрю предпочитал фигурки.
– Казалось бы, частые пересечения границы должны были вызвать у таможенников подозрение. Очень рискованно, – заметил Лоуренс.
– А что не рискованно? – возразила она. – Сколько раз я хихикала про себя, когда Мервин пересказывал мне замечания таможенников. Сам-то Мервин не смеялся, ему эта процедура была не по вкусу. Они, видишь ли, выезжали под видом паломников, жаждущих исцеления. Представь себе Эндрю в инвалидной коляске, с вытянутой ханжеской физиономией, прижимающего к груди статуэтки. Чтобы, само собой, обмануть таможенников. Хогарты ездили в разные святые места помолиться Деве Марии, а там их встречал наш партнер, по-моему, респектабельный мужчина. Но я все равно наказывала Мервину и Эндрю отработать программу поклонения по полной – на тот случай, если за ними следят. С континентальной полицией нужно держать ухо востро, они народ лживый и подлый.
– Хогарты католики?
– Что ты, они вообще не религиозные. Понятное дело, они притворялись. Ну и повеселилась же я, дорогой.
– Мать узнала про выздоровление Эндрю Хогарта, – сказал Лоуренс.
– Да, я ей написала. Мне подумалось, ее заинтересует, что молодой человек, мой сосед, излечился в католическом храме. Она любит такие истории.
– Значит, ты считаешь это чудом?
– О да, я верю в везучие места, когда приходит везенье, – сказала она. – А до этого Эндрю крепко не везло. Два года тому назад он застудил в Лурде мочевой пузырь, а вот Мйан принес ему удачу, там у них, по-моему, Черная Мадонна. Когда-то я даже была знакома с одним человеком, который прекрасно знал историю и любил старину, – так он избавился от заикания в лондонском Тауэре.
– Похоже, это связано с психологией, – заметил Лоуренс.
– Я называю все это везеньем, – сказала Луиза.
– Значит, ты не думаешь, что с Эндрю случилось настоящее чудо?
– Напротив, чудо самое настоящее, я же вижу парня вживую. Теперь он может, сидя в коляске, двигать ногами от колен и ниже, а раньше не мог.
– А что говорят врачи?
– Говорят, что ему нужна психотерапия. Ему уже лучше.
– Как врачи это объясняют?
– Говорят, что не верят своим глазам, но о чуде – ни слова. В больнице пригнали толпу студентов поглядеть на Эндрю, но тот разом от них отделался – обложил и заплевал. Такой уж у него нрав.
– Тем лучше для него! – сказал Лоуренс. – Он, должно быть, на седьмом небе, что может двигать ногами?
– Я думаю. Но нрав у него крутой, – сказала она и протянула ему коробку сигарет: – Угостись болгарской.
Лоуренс улыбнулся, сравнив ее отзыв об Эндрю с образом чудесно исцелившегося молодого человека в воображении Хелены. В ее глазах исцеление целиком и полностью оправдывало сомнительные действия Хогартов. Оправдывало ее мать. Ее устраивало не вдаваться в последние интриги Луизы и верить в то, что Эрнест, проявив твердость на прошлогоднем ланче с Мервином Хогартом, успешно покончил со всеми неприятностями.
Когда мать сообщила Лоуренсу об исцелении Эндрю в альпийском местечке, он заметил:
– Стало быть, они не угомонились.
– Напротив, – возразила Хелена. – В худшем случае Хогарты, возможно, сворачивают свое дельце, чем бы они там ни занимались. Предполагаю, они оба станут католиками. Молодой человек так наверняка.
– Хелена хочет все перевести на церковные рельсы, – сказала Луиза Лоуренсу, – но у нее не выйдет. Я ей сочувствую, однако церковь ни в малейшей степени не интересует Хогартов.
– Как и меня, – заявил Лоуренс.
– А вот и нет. Их она не интересует совсем по-другому.
Старая дама делала долгие перерывы между глотками, но Лоуренс с удивлением отметил, что пива в ее стакане осталось почти столько же, как в начале, хотя у него создалось впечатление, что пьет она наравне с ним, как и положено доброму собутыльнику.
– Думаю, – сказал он, – вы сорвали на всех и на каждого недурной куш.
