– Вот именно, – добавила Каролина.
– По всей видимости, притянуто за уши, – высказалась Хелена. – Как вы считаете, для этого имеются какие-нибудь основания?
– Решительно никаких, – ответила Каролина. – Я бы удивилась, если б он застал в аббатстве Мервина Хогарта, и удивилась вдвойне, если б его подозрения подтвердились.
– Вот будет ужас, если подтвердятся, – сказала Хелена. – Но если и так, Уилли Стоку-то с какой стати беспокоиться? Он что, хочет разоблачить Хогарта?
– Нет, написать монографию.
Каролина подставила ладони солнцу, чтоб загорали.
– Он думает, что черная магия не привлекает его, он всего лишь проявляет к ней интерес, тогда как на самом деле она его полностью поглощает. «И, как рука красильщика, всегда я, – процитировала она, – во власти полной моего труда. Но пожалей меня…»
[16]
– Уилли всегда отличался эксцентричностью, – заметила Хелена.
– Это часть его англомании, – сказал Лоуренс.
– Интересно будет послушать, – заметила Хелена, – что он скажет по возвращении.
– Не касайтесь того, о чем я рассказала, – попросила Каролина, – бедный Уилли такой ранимый.
Слова «бедный Уилли» доставили ей неизъяснимое наслаждение. Они погасили ее раздражение от «бедняжки Каролины», каковой фразой Барон наверняка завершал многие послеполуденные посиделки на Чаринг-Кросс-роуд. Ей было особенно приятно подорвать авторитет Барона в глазах Хелены. Время от времени Хелена осторожно выспрашивала Каролину, всем ли она довольна и не беспокоит ли ее что. Из чего Каролина делала интуитивный вывод, что Барон высказывался о ней. Вообще-то Хелена не поощряла его болтовню. Однажды ранней весной он задал ей прямой вопрос:
– Между Лоуренсом и Каролиной все кончилось?
– Нет, не думаю. Они ждут.
– Чего именно? Дорогая моя, они не маленькие, – сказал Барон.
– Полагаю, что Каролина хочет разделаться с книгой. Но я и вправду не в курсе их дел. Мне бы хотелось от них чего-то определенного, но пока все вот так.
– Какую книгу Каролины вы имеете в виду – ту, которую она пишет, или ту, в которой живет? – спросил Барон.
– Послушайте, Уилли! Каролина не дурочка. Да, у нее было легкое расстройство, она кое-что вообразила. Ну и этот несчастный случай. Но с того времени она поправилась, и все чудесно.
– Драгоценная моя Хелена, я вас уверяю, что с того времени она постоянно принимает сообщения от своей Призрачной Машинки.
– Чепуха. Каролина совершенно нормальна. Как по-вашему, Уилли, кто выиграет «Линкольн»?
[17]
Так что, когда Хелена время от времени спрашивала Каролину «Дорогая, теперь вы всем довольны?» или «Ничто вас не беспокоит?», Каролина становилась недовольной и беспокойной.
Поэтому в день пикника она с особенным удовольствием обсудила с Хеленой последнюю фантазию Барона.
– Эту свою гипотезу он, верно, построил на слухах и сплетнях, – заявила Хелена и добавила с неожиданной резкостью: – Ненавижу слухи и сплетни.
«Ей не дает покоя миссис Хогг, – подумала Каролина. – У нее не выходит из головы случай в автомобиле. Бедняжка Хелена! Ей, наверное, совсем не нравится видеть вещи такими, каковы они есть».
Лоуренс лежал, прислушиваясь к голосам, в полном благорастворении, не вникая в смысл разговора. Он чувствовал себя слишком разморенным на теплом солнышке, чтобы участвовать в разговоре, и слишком околдованным ощущением летнего дня, чтобы тратить это ощущение на сон. Он следил за молодой толстой женщиной в пришвартованном поблизости плавучем доме. Время от времени она ныряла в каюту то за одним, то за другим. Сперва за ярким шарфиком, чтоб накрыть голову от солнца. Затем за подушечкой. Потом, как показалось Лоуренсу, оставалась внизу долго-долго, и он было подумал, что она уже не вернется. Однако она появилась с чашкой чая и стала пить, устроившись на крохотном капитанском мостике как в кресле-бочонке. Пребывая в состоянии приятной лени, Лоуренс отдавал долгие праздные мгновения наблюдению за женщиной, провожал взглядом каждый сделанный ею глоток. Он пожалел, что не ему принадлежит этот плавучий дом, и задался вопросом, где может находиться его хозяин. Лоуренс не сомневался в его существовании – толстушка называла его «дружком». Лоуренс пожалел, что не может лежать в полудреме на берегу и одновременно обследовать каюту, изучить кухонную утварь, обшарить койки и машинное отделение. Маленькая весельная лодка у борта плавучего дома пришлась ему по душе.
До него долетели слова Каролины:
– Я поставлю воду для чая.
Она зажгла спиртовку.
– Гроза, – сказала Хелена.
– Нет, – возразил Лоуренс, – не может быть. Я как раз подумал, а не попросить ли напрокат эту лодочку, переплыть на ту сторону.
– По-моему, я слышала гром, – сказала Каролина.
– Нет.
– Четверть пятого, – заметила Хелена. – Интересно, куда подевалась Джорджина.
– Испарилась, – ответ Лоуренса попал в самую точку.
Хелена прогнала его искать Джорджину.
– Сейчас точно пойдет дождь, – сказала она.
Небо заволокло тучами, и, вопреки возражениям Лоуренса, явственно слышался рык отдаленной грозы.
– Гроза бушует над холмами за много миль отсюда, – сказал Лоуренс. – До нас она не дойдет.
Тем не менее он отправился искать миссис Хогг, остановившись по пути рассмотреть плавучий дом. Толстая девушка спустилась вниз.
Хелена и Каролина принялись убирать в машины посуду и коврики.
– Даже если нас минует гроза, – заметила Хелена, – в ближайшие десять минут наверняка пойдет дождь.
На другом берегу внезапно появился Барон. Он что-то кричал, но на расстоянии его не было слышно. Описав руками окружность, он дал понять, что возвращается по мосту.
– Он вымокнет, – сказала Каролина. – Бедный Уилли!
И, помахав рукой, она остановила его.
– Попрошу разрешения взять лодку и перевезу его, – объяснила она.
– Вот было бы славно, – сказала Хелена. – Вы уверены, что у вас получится?
Но Каролина, накинув на плечи плащ Лоуренса, уже спешила к плавучему дому. Барон на минуту застыл в нерешительности, но, увидев, что Каролина нагнулась и постучала к крохотное оконце, понял ее план и стал ждать. Через пару минут Каролина жестом дала ему знать, что разрешение на лодку получено.
Пошел легкий дождик, он даже не замутил поверхность реки. Каролина быстро достигла другого берега, Барон перебрался в лодку и сменил ее на веслах.
