Книга Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 1: Левый берег и острова, страница 61. Автор книги Борис Носик

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Прогулки по Парижу с Борисом Носиком. Книга 1: Левый берег и острова»

Cтраница 61

Но молодого американца, похоже, не слишком занимала тогда французская старина. Париж позволял всякому жить в рамках своей, скажем, американской колонии, Париж никому не навязывался и предоставлял человеку максимум независимости. У Хемингуэя были парижские знакомые-американцы (Гертруда Стайн, Эзра Паунд, Скотт Фицджеральд, Уолш, Сильвия), и были у него свои парижские маршруты. Он спускался к Сене, сидел на солнышке у воды, наблюдая за рыболовами, которые добывали рыбу к домашнему столу или прирабатывали к скудной пенсии. Он был знаток рыбной ловли, а кроме того, ценитель жареной рыбы и знал, в каких ресторанах ее искать. Он вообще был гурман, и помню, что именно это привлекало в его романе не изощренного кулинарно москвича послевоенных лет – профессиональные и со вкусом поданные описания того, что ел молодой американец в бесчисленных французских кафе и ресторанах – и в дорогом «Мишо», и в «Липпе», и в «Динго», и так далее, и так далее. Хемингуэй рисует аппетитные, искушавшие его парижские витрины булочной, кулинарии, без конца и с разных сторон описывает свой молодой голод и бедность, когда невозможно позволить себе и то и это, рассказывает о скромных ресторанных завтраках, во время которых он поглощает устриц, мясо, ест сыр, запивая все это добрыми винами, большим знатоком и неутомимым потребителем которых предстает его лирический герой (точней, все его герои). Мало-помалу читатель, особенно русский (да и нынешний европейский), преодолевая недоумение, начинает догадываться, что все эти бесконечные описания голода – это выражение ностальгии по былому аппетиту и по былой свежести чувств. Но может, старому писателю и впрямь казалось в годы богатой старости, что он был страшно беден тогда, в юности, – снимая двухкомнатную квартиру в Париже и вдобавок комнату в гостинице, без конца путешествуя, играя на скачках, покупая картины, отправляясь время от времени на рыбную ловлю и корриду в Испанию… «В то время в Европе можно было неплохо прожить вдвоем на пять долларов в день и даже путешествовать», – сообщает писатель (теперь-то нужно в 20 и в 40 раз больше, а гонорары, кстати сказать, не выросли).

Так, может, бесконечные рассказы о голоде («живот подтянуло от голода», «на выучке у голода») – это все символика, образ – как в той главке, где ничто (ни хороший ресторан, ни ночь любви) не утоляет голод героя и он делает поэтический вывод:

«… Париж очень старый город, а мы были молоды, и все там было непросто – и бедность, и неожиданное богатство, и лунный свет, и справедливость или зло, и дыхание той, что лежала рядом с тобой в лунном свете».

И все же молодой американец с берегов Мичигана ощущает, что этот «очень старый» чужой город – это его город. С моста над Сеной они с женой видят «свою реку, свой город и остров своего города».

Пешие маршруты этого молодого американца хорошо знакомы любому парижанину (или туристу, ищущему сегодня в Париже следы Хемингуэя). Вот он «прошел мимо лицея Генриха IV, мимо старинной церкви Сент-Этьен-дю-Мон, пересек открытую всем ветрам площадь Пантеона, ища укрытия, свернул направо, вышел на подветренную сторону бульвара Сен-Мишель и, пройдя мимо Клюни бульваром Сен-Жермен, добрался до кафе на площади Сен-Мишель». Там он работает. Потом заходит в библиотеку и книжную лавку Сильвии Бич (лавка «Шекспир и К°» жива и процветает сегодня, только не на ул. Дантона, 12, а напротив собора Нотр-Дам, на рю Бюшери). Это у Сильвии он смог прочитать в переводах – «всего Тургенева, все вещи Гоголя», Толстого, Достоевского, Чехова. В знаменитом ныне кафе «Клозери де Лила» он спорит с Ивеном Шипменом о Достоевском («Как может человек писать так плохо, так невероятно плохо и так сильно на тебя воздействовать…» Шипмен беспощаден к Ф.М.: «Лучше всего у него получаются сукины дети и святые…»). О французах ни слова. Но такое возможно в Париже. Позднее Хемингуэй открыл для себя и роскошный «Риц», и прочие царственные заведения. Еще позднее стал богат и славен и был вхож всюду и мог купить все – и тосковал (до самого самоубийства, до которого, впрочем, уже оставалось недолго) о времени, «когда мы были очень бедны и очень счастливы».

Сад растений

Знаменитый парижский Сад растений (Jardin des Plan-tes) раскинулся на площади 28 гектаров между набережной Сены (Сен-Бернар), Аустерлицким вокзалом, большой парижской мечетью и университетом Жюсье. Это не просто еще один городской сад, это сад-музей («музеум»), это памятник науки. И конечно, популярное место прогулок, куда мамы и няни водят детишек, чтобы они смогли нагулять аппетит, где влюбленные целуются или «выясняют отношения», где пенсионеры и безработные убивают время, в общем, это городской сад. Ну и вдобавок это один из любопытнейших уголков французской столицы.

Сад расположен недалеко от моего парижского дома, но мне бывает неловко и несколько странно отправляться туда одному, без привычной моей спутницы, без моей доченьки, которую я по этому саду годами «прогуливал». Но делать нечего, она на занятиях, учит нелегкий итальянский и вовсе уж непостижимый, зубодробительный русский язык, а я, перейдя через бульвары Опиталь и Сен-Марсель, вхожу в сад со стороны улиц Бюффона и Сент-Илера, минуя у входа симпатичный домик Бюффона. Прославленный французский натуралист Жорж-Луи Леклерк граф де Бюффон купил этот дом в 1772 году, когда ему было уже 65 лет, и успел прожить тут еще 12 лет, благополучно завершив свои дни до начала кровавой революции (не щадившей ни ученых, ни графов). В 1793 году сверх головы заваленный делами революционный Конвент нашел время специальным декретом переименовать тогдашний Королевский сад в Национальный музей естественной истории. Переименования (как вы, наверное, замечали сами) из-за своей сравнительной дешевизны и абсолютной доступности – одно из любимых «революционных» мероприятий всякой новой власти.

Конечно же старинный этот сад имел полное право сохранять свое «королевское» название, ибо создан был по проекту короля Генриха IV в подражание королевскому саду в Монпелье, а создание его должно было увенчать новые крупные достижения ботаников в XVI веке. А осуществлен проект Генриха IV был уже при Людовике XIII королевскими медиками Жаном Эроардом и Ги де ла Броссом. Последнему выпала честь стать первым интендантом этого сада, а то, что медики занимались садоводством, объяснить нетрудно: здешний сад (как и сад в Монпелье) являлся садом лекарственных растений. Он так и назывался – Королевский сад медицинских растений. Позднее при поддержке Кольбера и Гастона Орлеанского здесь также были созданы кафедры ботаники, химии и естественной истории. Позднее медик Людовика XIV Фагон и ботаник Турнефор, неустанно рыскавший по свету в поисках новых растений, немало усовершенствовали это уникальное учреждение. Еще позднее тут трудились Добантон, Жюсье, Жоффруа де Сент-Илер и другие славные французские естествоиспытатели, но теснее прочих имен связано с этим садом прославленное имя графа де Бюффона, создавшего теорию эволюции видов под влиянием среды и одомашнивания животных, которую он развил в своей сорокачетырехтомной «Естественной истории».

Бюффон был знаменитейший ученый, чьей дружбой гордились император Священной Римской империи Иосиф II и русская императрица Екатерина Великая. Хотя слава его давно перешагнула границы Франции, сам граф де Бюффон слыл домоседом. Тут вот он и сидел – в этом прелестном домике и этом волшебном саду. Устроил у себя кузню и, отдыхая от своего неустанного труда натуралиста, работал в кузнице, создавая кованые изделия, которыми архитектор Вернике украсил «Лабиринт» здешнего сада-музея (или даже «музеума», как предпочитал называть сад его директор, знаменитый палеонтолог профессор Анри де Люмле). Как вы уже поняли, этот сад – старинный Музей естественной истории, в первую очередь учреждение научное. В нем трудится полторы тысячи исследователей, старших и младших научных сотрудников, лаборантов, садовников и просто работяг. В нем есть галереи, лаборатории, музеи… И все же, прежде чем углубиться в дебри естественных наук, предлагаю просто погулять по самому саду, сверкающему мозаикой цветников, а по осени пылающему вдобавок пожаром листвы.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация