В окно уже ломились.
Вовка дернул штору, чуть не сорвав карниз.
За окном никого не было.
Но стук-то был!
Неожиданно все прекратилось.
– Володя, что у вас за шум? – На пороге комнаты стоял высокий худой мужчина в очках, чем-то похожий на Маркова.
– Папа! – Марков как-то сразу встряхнулся и ожил. – Это мальчик из нашей школы, – кивнул он на Маркина. – Его тоже Володей зовут.
– Тоже, – проворчал Маркин себе под нос. – Это еще неизвестно, кого «тоже» так зовут!
– Это хорошо, что у тебя появился друг! – Папа сделал шаг вперед и удивленно посмотрел себе под ноги. – Что это вы кольцами бросаетесь? – Он поднял брошенный Вовкой перстень. – Так, так… – Он подошел к столу и развернул в свою сторону лампу. – Откуда у вас это? Очень интересный экземпляр!
– На улице нашли, – соврал Маркин.
– И давно у нас мостовые стали устилать такими предметами? – Папа глянул на Вовку поверх очков.
– Ну там еще какие-то железки были… – промямлил Маркин.
– Хорошо бы взглянуть. – Папа уже в открытую смотрел на Вовку.
– А почему сразу я? – Маркин попятился. – Это не я нашел, а Анька Хрусталева.
– Девочка из параллельного класса? – Папа перевел взгляд на Маркова.
– Папа, сколько этому кольцу может быть лет? – задал встречный вопрос Володя.
Мужчина снова поднес колечко к лампе, повертел его в руках.
– Оригиналу вполне может быть лет пятьсот, – наконец произнес он. – А этому… Года два.
– Как два года? – ахнул Вовка.
– Подделка, – вынес свой приговор папа. – Причем довольно изящная. Если дадите проверить, скажу точнее. Знаете, что означают эти три буквы? «Т», «С», «И»?
– Имя хозяина? – наугад ответил Маркин.
Папа поднял на него глаза.
– А если так?
Он вышел в коридор и поднес перстень к зеркалу. Отчетливо отразились те же буквы, только наоборот: «ИСТ»…
– Фирма какая-то, – продолжал гадать Маркин. Марков участия в разговоре не принимал.
– Не фирма, а первые три буквы в слове «истина». – Папа надел колечко на мизинец. – Подобную печатку носили судьи в древние века и, когда подтверждали приговор, оттискивали эти буквы на сургучной печати. Считалось, что человек, носящий это кольцо, не сможет соврать – он будет говорить только правду. Такое украшение можно увидеть в музее. Помнишь, Вова, мы с тобой ходили?
– А это зачем тогда сделали? – прервал родственные воспоминания Маркин. – Сейчас же такие печати не ставят.
– Бутафорская подделка, для какой-нибудь игры.
– И все? – Вовка ожидал душещипательного рассказа, леденящей кровь истории, а вышла всего-то какая-то бутафория! Он растерянно посмотрел на тезку. Володя Марков был все так же спокоен. Он взял из рук отца колечко, повертел его и спросил:
– Ты уверен, что кольцу два года?
– Посмотри на четкие края букв и печатку без зазубрин. – Папа потер пальцем бугристый ободок колечка. – Я даже могу сказать, что после того, как это кольцо сделали, им почти не пользовались. Оно новое.
– Значит, никакого колдовства? – расстроился Маркин. – А как же все эти голоса и призраки? С кем воевала Дуся?
– С кем воевала Дуся, я не знаю, – усмехнулся папа. – А вот колдовства здесь действительно никакого не должно быть. Копии весьма редко принимают на себя свойства оригинала, только если они сделаны очень искусным мастером. Я не думаю, что, изготавливая эту печатку, кто-то так уж старался. Ну что, отдаете мне колечко? – Папа протянул Маркину руку с кольцом.
Вовка сжал перстень в кулаке.
– Я еще приду к вам, – пообещал он.
– Приходи, буду рад помочь. – Марков-старший внимательно посмотрел на Вовку, словно надеялся в его испуганных глазах прочитать все события прошедшей недели. – Что же, если больше причин для криков нет, то я пойду.
И он ушел, закрыв за собой дверь.
Вовка почесал в затылке.
– Слушай, а кем работает твой папахен? – наконец спросил он.
– Оценщиком в ломбарде, – сухо ответил Марков, подходя к своему столу. – Я был не прав. Анькин клад действительно ничего собой не представляет. То-то, я смотрю, все спокойно.
– Где это спокойно? – пошел на него Маркин. – Да у нас в классе уже всех Владимиров извели! И это ты называешь «спокойно»? – И он бросил на стол записку Маркушина.
– Откуда это у тебя? – удивленно вздернул брови Марков.
– От верблюда!
Володя потер пальцами лоб.
– Во всем этом есть какая-то странность, – наконец произнес он. – Почему проклятье Хрусталевой не действует?
– Ты-то тут при чем? – искренне возмутился Вовка. С чего вдруг этот невыразительный сморчок решил, что все происходит из-за него?
Марков не удостоил Вовку даже взглядом.
– Если в этой шкатулке и хранилось проклятье, оно должно было быть направлено на меня. Меня все ненавидят.
– Не затевал бы всю эту историю с тетрадкой, никто бы тебя не трогал, – с презрением в голосе произнес Вовка. – Зачем ты ее учителям показываешь?
– Это они сами выдумали – и про ксерокс, и по учителей. – Володя сел за стол, задумчиво перелистал свой дневник. – Я для себя пишу, не для учителей. У меня привычка такая, еще с больницы. Я год пролежал в больнице, у меня ноги не ходили. Очень редкая болезнь, она поражает клетки спинного мозга. Я никуда не ходил, только в окно смотрел. И как-то так стал записывать то, что вижу. С тех пор и пишу. А все почему-то боятся, когда их начинают описывать.
– Ну да, – растерялся Вовка. – Как-то это не очень…
– Я про тебя тоже напишу. Можно?
– Да я как-то… – замялся Маркин. – А меня в театральную студию пригласили завтра прийти, – зачем-то признался Вовка. – Они там «Отелло» играют, «Макбета».
– Я это тоже запишу, – пообещал Володя, беря ручку.
Вовка потоптался еще немного у двери и вышел.
– Ты заходи еще! – Казалось, что Марков-старший поджидал Маркина. – У Вовы мало друзей. Было бы замечательно, если бы вы подружились. Может, еще какие вопросы с кольцом возникнут… Приходи к нему. Хорошо?
– Папа, я все слышу, – раздалось из комнаты, и Вовка закрыл за собой входную дверь.
М-да, история…
За всеми этими разговорами о кольцах и болезнях Вовка совсем забыл спросить, где живет Анька Хрусталева. Он уже подумывал, а не вернуться ли ему обратно и не спросить ли, когда Анька Хрусталева собственной персоной протопала мимо него. В руках у нее был пакет.
Вовка ни секунды не сомневался, что идет она к гаражам, а в пакете лежит пресловутая коробка с украшениями.
