В 1979 году Таврин и Шилова вновь появились на страницах советского издания. В одной из глав книги «Военные чекисты»
[15] ее автор С. З. Остряков рассказал об этой операции и назвал в качестве основной причины задержания Таврина нарушение им порядка ношения орденов. Дополнительной причиной для подозрения явился свежий вид и сухая, чистая одежда агентов, по их утверждениям, ехавших под дождем всю ночь. Все это происходило на фоне заградительно-разыскной операции, начатой по результатам допроса заброшенных на советскую территорию трех германских агентов-парашютистов. Они явились с повинной и заявили о полученном задании по подбору основной и запасных площадок для посадки самолета. Остряков вспоминает, что участвовал в мероприятиях по планировавшемуся захвату самолета и готовил выбранную площадку таким образом, чтобы севший на нее самолет подломил шасси в замаскированной канаве. Однако, несмотря на троекратное ожидание его прибытия, «Арадо» пролетел мимо и после обстрела с земли сел в районе деревни Куклово Кармановского района Смоленской области (ошибка автора, в действительности Куклово административно относилось к Шаховскому району Московской области). Информация о месте посадки противоречит данным службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), а также информации УНКВД Смоленской области
[16]. Сообщалось, что экипаж был захвачен в плен, за исключением одного человека, оказавшего сопротивление и застреленного.
В книге автор не упоминает фамилию Шило, а Лидию «Адамичеву-Шилову» именует дочерью преступника, осужденного за антисоветскую деятельность. Он совершенно верно называет модель использовавшегося ими мотоцикла (М-72), но повторяет ошибку Соловьева и ошибочно именует самолет «Арадо-332». Самое же спорное в его работе — это привязка ожидания прибытия неких германских агентов к агентурной паре Таврина и Шиловой. Сдавшаяся группа приема не имела абсолютно никакой информации о том, кто и зачем должен прибыть самолетом, площадку для посадки которого они готовили. И по настоящее время идентифицировать агентурную группу, для которой готовилась встреча на земле и которую ожидали в засаде контрразведчики, невозможно, потому все заявления на этот счет абсолютно голословны.
После этого в освещении операции наступила довольно долгая пауза, прервавшаяся лишь с начавшейся эпохой гласности. В изданном в 1986 году в Ташкенте сборнике «Чекисты рассказывают» тема Таврина всплыла вновь, хотя и без указания именно этой фамилии. В очерке «Падение» его автор Г. Ропский утверждал, что перед войной на Алайском рынке Ташкента заведующим небольшим комиссионным магазином работал некто Николай Петрович Серков, которого в рамках уголовного дела милиция намеревалась арестовать за скупку краденых вещей, но упустила. Выяснилось, что паспорт Серкова был украден, а вклеенный в него снимок подделан. Далее в очерке говорится: «Мнимый Серков оказался крупным государственным преступником!.. Бежав из Ташкента, он устроился заведующим нефтескладом в Аягузском районе Семипалатинской области, где, похитив крупную сумму денег, тоже скрылся. Перед самой войной объявился в Воронеже в роли следователя городской прокуратуры. В обоих случаях, как и в Ташкенте, пользовался фальшивыми документами. Как теперь стало известно, с 1933 года под фамилиями Шило, Гаврина, Серкова он колесил по Украине, Башкирии, Казахстану»
[17]. Далее автор утверждает, что именно этот человек оказался агентом «Цеппелина», задержанным в начале сентября 1944 года вместе с Шиловой и направлявшимся в Москву для совершения теракта. При подробном изучении текста обнаруживается огромное количество ошибок, не позволяющих полагать данный очерк серьезным источником информации.
В 1987 году публикации на данную тему продолжились. В трех номерах газеты райцентра Смоленской области города Гагарина (бывший Гжатск) «Красное знамя» появился не замеченный ни общественностью, ни исследователями очерк Владимира Королева «Операция завершилась под Кармановым»
[18]. В ней автор выставил Таврина человеком «по горло в крови советских людей», обреченным на смертную казнь из-за своих преступлений даже в случае добровольной явки с повинной. Он подвел под это классовую базу и вслед за А. Соловьевым объявил его сыном крупного кулака, расстрелянного в 1918 году красными партизанами. Опять-таки вслед за Соловьевым Королев ошибочно сообщил, что Таврин был призван на Северо-Западный фронт, тогда как в действительности тот сразу же попал на Калининский. Автор утверждал, что к сотрудничеству с СД будущего агента привлек в июле 1943 года штурмбаннфюрер Штайнер. Кто это такой, не поясняется, кроме того, распространенность подобной немецкой фамилии наводит на самые грустные размышления относительно точности такой информации. Королев продемонстрировал абсолютное незнание истории оружия и «снабдил» Таврина неким мифическим 8-зарядным пистолетом «Смогг», транспортный самолет у него, естественно, был назван «Арадо-332», а мотоцикл агентов — «Цундапом». Шилова, в продолжение долгого заблуждения, снова именовалась старым, проверенным агентом Краусса, ей якобы было поручено без колебаний устранить своего напарника в случае критического развития операции. Совершенно очевидно, что материалы дела автор очерка не читал, поскольку утверждает, что агентесса была заброшена под собственным именем. Он продемонстрировал некоторую фантазию и сообщил, что террористический акт был намечен якобы либо на 6 ноября 1944 года, тогда его следовало провести на торжественном заседании в честь очередной годовщины Октябрьской революции, либо на следующий день — ни больше ни меньше как на трибуне Мавзолея на Красной площади. Покушение Королев полагал изначально обреченным, поскольку, по его словам, советская контрразведка знала о его подготовке как из захваченных при налете на разведшколу в деревне Печка документов, так и от некоего внедренного агента в Главном управлении имперской безопасности рейха. Личность последнего не конкретизировалась. Вновь повторялось утверждение о затраченных на подготовку операции 5 миллионах марок. Перспективы благополучного ухода террористов из района посадки оценивались высоко, в частности, по причине того, что Таврин якобы воевал в этих местах и прекрасно их знал. Ни первое, ни второе утверждение совершенно не соответствуют действительности. Обстоятельства крушения «Арадо» описывались нетрадиционно: не говорилось ни слова ни об обстреле с земли, ни об отвалившейся мотогондоле, сообщалось только о поврежденных лопастях одного из пропеллеров. Обстоятельства задержания Таврина тоже излагались своеобразно. Автор написал о расставленных по всей Смоленской и Калининской областях патрулях, на один из которых и попали агенты. Чекисты под видом обычной проверки якобы пригласили Таврина в здание и попросили его предъявить документы на Золотую Звезду Героя Советского Союза. Тот показал им удостоверение и сфабрикованную немцами вырезку из газеты «Правда», вызвавшую у проверяющих недоверие из-за полиграфических дефектов, после чего один из чекистов принес для сверки такой же номер из имевшейся газетной подшивки. Таврин попытался проглотить капсулу с ядом, но не успел и был арестован. Из мелких особенностей материала следует отметить нетрадиционный перевод наименования гранатомета как «бронедробилка». Впрочем, он классифицировался там как ручной бронебойный миномет.
