— То есть ты ничего не вспомнила?
— Абсолютно ничего, — тяжко вздохнула она.
— Не расстраивайся. Вернется к тебе память, надо только подождать.
— Нет у меня времени, Илья. Я в ледяной пустыне, которая благодаря тебе стала теплым океаном. Мне комфортно у тебя… С тобой… Но я все равно чувствую себя как последний человек на Земле. У меня нет родителей, родственников, мужа, детей, друзей. Хотя они наверняка есть. Кто-то да есть. Пусть не муж или ребенок, но тетя, дядя, лучшая подруга…
И потянула ко рту кулак, чтобы куснуть костяшку указательного пальца. Илья перехватил ее руку, легонько сжал, ободряя Лизу.
— Вчера я звонил господину Лившицу, — сказал он. — Решил, что самый простой способ узнать, кто ты, это спросить у него.
— Да, верно! Мы с ним были большими друзьями — дядя Абрам вообще очень любил детвору. Остальные взрослые отмахивались от нас, а он был внимателен ко всем. Выслушивал, давал советы, помогал чем мог. И с отцом моим он был в приятельских отношениях. Опять же, ты говоришь, что купил квартиру у него.
— Абрам Карлович не ответил на мой звонок. Возможно, он был слишком поздним. Поэтому я не стал еще раз набирать, сделаю это сегодня.
Илья вообще-то мог связаться с бывшим начальником службы безопасности его фирмы, отставным подполковником ФСБ, и получить сведения о Лизе максимум через час. Но так не интересно. Бердников ввязался в квест для того, чтобы себя развлечь, и должен сам, без помощи профессионалов, пройти эту игру до конца.
— Постой, а Макар Васильевич, лифтер, все еще тут работает? — встрепенулась Лиза.
— Уже нет.
— Жаль. Он всех-всех знал. Не только жильцов, но и их гостей. Охранял подходы к лифту, как… — Она на секунду задумалась, и Илья подсказал:
— Государственную границу?
— Точно, — рассмеялась Лиза. — А что там с блинчиками?
— Сковородка еще не разогрелась.
— И что?
— На такой первый блин будет комом.
— Я, видимо, совсем не умею готовить, раз этого не знаю, — насупилась госпожа Весенняя.
— Кого из соседей ты помнишь?
— Семеновых, Дроздовых, Ашкарянов…
— Нет, фамилии мне ни о чем не говорят. Я тесно ни с кем из соседей не общаюсь. Но кого-то знаю в лицо. Например, соседку сверху. Она постоянно спускается ко мне: то за спичками, то за солью. Женщина лет пятидесяти пяти, которая считает, что ей больше тридцати не дашь. Любит заколки с цветами и глубокое декольте. У нее на шее крупная родинка.
— Раньше над нами жили две старые девы. Сестры Михельсон. Им уже тогда было за шестьдесят. И их покойный отец был премьером нашей оперы. Большой городской звездой. Они постоянно слушали записи исполняемых им арий, а заодно и мы, хотя в доме очень толстые стены.
— Есть еще мужик, который когда-то был очень толстым, а теперь просто толстый, без приставки очень. То есть скинул кило пятьдесят, но все равно весит сто при росте сто семьдесят. Он бегает по лестницам вверх-вниз, как будто не может себе купить абонемент в зал или кардиотренажер.
Он рассказывал это Лизе, а сам следил за сковородой. Пожалуй, можно налить на нее тесто. Но побольше, чтобы не порвалось. Илья любил тоненькие блинчики, с дырочками. Но такой на плохо прогретой сковороде не испечь, а госпожа Весенняя хочет кушать.
— А кто в башне живет? — спросила Лиза, и Илья едва расслышал ее голос, потому что вылитое на горячее масло тесто зашипело и затрещало.
Ох уж эта башня! В ней всего одна квартира. И объективно, и субъективно, как хочешь к этому подходи, лучшая в доме. Именно ее хотел купить Бердников, когда нацелился на приобретение жилья в «мавзолее» (или «шпильке», как называли дом ранее). Ему всегда казалось, что нет ничего более крутого, чем проживание в башне. Ты на самом верху. Над тобой только звезды — небесные и та, что венчает шпиль. Вид потрясающий из любого окна. Все помещения квадратные, большие, а потолки выше, чем в остальных квартирах. Но это все объективно. А субъективно — Илья еще ребенком мечтал о том, чтоб жить в башне. Он останавливался возле «шпильки», задирал голову вверх и смотрел на нее до тех пор, пока шея не начинала болеть. Он и офис себе купил на последнем этаже здания. Но разве могли сравниться эти современные футуристические высотки со сталинской готикой?
Квартиру в башне ему не продали. Ни за какие деньги. Хотя Илья космических и не предлагал. Он деньгами не сорил, как, пожалуй, все, добившиеся успеха с трудом и без чьей-то помощи, потом и кровью, можно сказать. Но озвучил хорошую цену с учетом того, что в квартире не было ремонта как минимум пятнадцать лет. Цена была выше рыночной на порядок. Ему отказали. Причем в далеко не мягкой форме.
— В башне живут две женщины, молодая и пожилая, — ответил Илья Лизе. — Не знаю, кем они друг другу приходятся. Молодая обращается к пожилой на «вы». Как обеих зовут, сказать не могу, не помню. Но отношения между ними явно натянутые.
— Там жили Пахомовы. Бабушка, мать, отец и дочка. Бабушка умерла. А через несколько лет мать… Я помню, что погибла она как-то нелепо. — Лиза вцепилась зубами в костяшку указательного пальца. Если бы Илья не был занят блинами, шлепнул бы ее по рукам. Наверняка госпоже Весенней в детстве доставалось от родителей. — Девочку звали Маргаритой! — вскричала она. — Сокращенно Ритой.
— И какая она?
— Тихая, приятная, с косой золотой.
— О да, это молодая. — Илья откинул первый блин на тарелку. — Тихая, приятная, с золотой косой.
— Но что за пожилая женщина, что живет с ней?
— Раз отец Риты овдовел, то, вполне вероятно, что он еще раз женился.
— Значит, мачеха. Она злая?
— Фурия просто.
— Жаль Риту. Она никогда не могла дать отпора. Не скажу, что мы дружили, но общались.
— Значит, позавтракав, мы отправимся в башню. — Лифт туда вел как раз из центрального подъезда, в котором проживал Бердников.
Лиза заметно занервничала.
— Что такое? — поинтересовался Илья, перевернув второй блин.
— Знаешь, а в неведении есть свои плюсы…
— Боишься узнать о себе что-то нелицеприятное?
— Конечно, — серьезно кивнула она. — Напоминаю тебе, я ничего не помню. И все, что услышу от Риты, будет откровением для меня. Но не факт, что фактом. Понимаешь, о чем я?
— Да. Рита выскажет свое мнение о тебе, но оно… всего лишь ее мнение. Но мы мухи от котлет отделить сможем. И главную информацию получить, а именно узнать, какая такая у тебя весенняя фамилия. Потом сделаем запрос и получим все твои данные.
— А дяде Абраму не будешь перезванивать?
— Ты хочешь этого?
— Мне хотелось бы с ним поговорить.
— Тогда сбегай за моим телефоном, он на столике возле дивана, потому что я не могу отлучиться от плиты.
