— Где ее комната?
Татьяна Олеговна указала на одну из дверей. Илья отметил, что дверь дубовая. И если ее отреставрировать, будет просто загляденье. В его квартире двери были из сосны, и он их сменил.
— Татьяна Олеговна, вы, пожалуйста, пока устранитесь, — попросила Лиза. — Мы зайдем, все разведаем. А потом вас позовем.
— Нет, ну как же? Я должна знать…
— В нас она еще пирожным не кидалась, поэтому дайте нам десять минут.
— Хорошо. Я пока поставлю чаю. Мне тяжело. Я, как вы видите, еле хожу, но законы гостеприимства требуют…
Илья не стал ждать окончания тирады, толкнул дверь и вошел в комнату.
Комната была огромной, как и остальные. Выходила на север. Пожалуй, спальня Риты была самой неуютной среди всех комнат, но зато какой открывался вид из окна: Волга, оба берега, церковь Успения, деревянные домики, кремль, охраняемый как памятник истории ЮНЕСКО, с ближайшей стороны, заводская махина и Адов холм с другой. На том холме когда-то Стенька Разин казнил неугодных. Столько крови пролил, что на холме перестала расти трава. Но спасибо растениям-мутантам, выведенным на благо человека. Вот уже несколько лет холм зеленеет даже зимой, и венчает его дерево желаний. Губернатор решил, что именно там, с изумительным видом на великую реку, люди должны мечтать о чем-то хорошем.
— Здравствуй, Рита, — услышал Илья голос Лизы. Он немного отвлекся.
Девушка, что сидела на кровати спиной к двери, не ответила. Бердников узнал ее по косе. Толстая, золотая, доходящая Рите до поясницы — чудо, а не коса.
— Что с тобой?
Девушка шевельнулась. Но лишь для того, чтобы отогнать кота. Он сидел у ее ног и лизал пирожное. Очевидно, что Рита запустила в мачеху не единственное.
— Тебя похищали инопланетяне? — спросил Илья.
Та хохотнула. Но горько.
— Да говори уже. Чего молчишь? — И, подойдя к Рите, встряхнул ее за плечи.
— Да пошел ты!
— На хутор бабочек ловить? Мы займемся этим с твоей мачехой сразу после того, как ты объяснишь, что с тобой.
— Ты кто?
— Да никто я. Так, зашел по случаю. С ней разговаривай, — Илья указал на Лизу.
— Но тебя я откуда-то знаю, а ее нет.
— Я хотел вашу квартиру купить четыре года назад.
— А она? — Рита не смотрела ни на кого, ее взгляд был устремлен в стену, но она вела вполне осмысленный диалог.
— Она не хотела. Но жила тут, в доме. Лиза ее зовут. Не помнишь?
— Картошкина?
Бердников вопросительно воззрился на Лизу.
— А что? Все весной картошку сажают, — пробормотала она. — Мы, когда бабушка жива была, всей семьей ездили за этим на дачу, и это было здорово…
— Значит, ты Елизавета Картошкина?
— Наверное, — вздохнула она.
— Да, это она, — вновь вступила в диалог Рита. — Теперь я ее узнала. У нее в квартире были такие красивые краны и ручки, что я даже думала скрутить что-нибудь. Мне нравилась щеколда в туалете…
— В виде дельфина? О да, и я ее обожала. — Лиза села рядом с девушкой. Илья остался стоять. А все из-за кота. Он подошел и плюхнулся на ступни Бердникова. Можно сказать, накрыл их своих телом и замурлыкал. — Так что с тобой произошло за те двадцать минут, что ты ходила в магазин? Расскажи мне.
— Мой мир рухнул…
Лиза ждала продолжения фразы, но его не последовало. Пришлось задать наводящий вопрос:
— Что стало причиной этому?
— Смерть.
Илья взял кота на руки и уселся рядом с девушками. Старая кровать протестующе заскрипела. Вес троих человек был слишком большим для нее.
— Не думала, что когда-нибудь это увижу, — пробормотала Рита.
— Чью-то смерть? — уточнил Бердников, легонько потянув кота за ухо, чтоб тот перестал тереться об его шею. Это было щекотно.
— То, как Маркиз ластится к человеку. Он никому на руки не дается и шипит, если его пытаются гладить.
— Рита, объясни, чья смерть тебя выбила из колеи? Но если не хочешь говорить, мы уйдем, оставив тебя с мачехой, котом и твоим отчаянием.
Лиза метнула в Илью гневный взгляд.
— Не слушай его, — выпалила она. — Я останусь с тобой, и мы будем просто молчать, держась за руки.
— А ты ведь меня раньше именно так успокаивала. Когда умерла мама. Все либо выражали соболезнования, сочувствовали, грустили вместе со мной, либо старались вести себя так, будто ничего не произошло, так они меня подбадривали, и только ты просто подходила ко мне во дворе, садилась рядом и брала за руку.
— Я этого не помню.
— Потому что для тебя это было не так важно, как для меня.
Тут дверь приоткрылась. В комнату заглянула Татьяна Олеговна. Илья махнул рукой, чтобы она ушла. При мачехе Маргарита точно ничего говорить не будет, а ей нужно с кем-то поделиться своим несчастьем. Тем более Лиза рядом и готова разделить его с ней.
— Вчера погиб мой принц. Тот, кто мог спасти меня из этой башни. И я узнала об этом, когда ходила в магазин.
— Как он погиб?
— Его убили. И я даже знаю где. Вчера вечером я пила на кухне чай, смотрела в окно и видела сигнальные огни то ли полицейской машины, то ли «Скорой помощи». Если б я знала, что это место, где убили Николая, я бы выбежала, чтобы увидеть его в последний раз. Я ведь даже на похороны не смогу прийти. Он женатый, пусть и не официально.
— Так мужчина, которого убили в соседних дворах, твой любовник? — немного задержался с реакцией Илья. Он был увлечен Маркизом — чесал его по толстому брюху. Бердников раньше не питал особой любви к котам, но этот ему определенно нравился.
— Он мой принц, — с нажимом проговорила Рита.
— А одно мешает другому?
— Во-первых, любовник пошло звучит. Во-вторых, предполагает интимную близость. У нас с Николаем ее не было, только объятия и поцелуи.
— Почему? — живо поинтересовался Илья. Он не очень хорошо понимал, что может помешать двум взрослым людям заняться сексом. И тут его осенило: — О, так он не знал, что является твоим принцем? Ты платонически его полюбила и стала фантазировать, что когда-нибудь он взберется на башню, чтобы спасти тебя? Надеюсь, не по твоей золотой косе? Она, конечно, шикарна, но…
— У нас была взаимная любовь, — повысила голос Рита. — Мы встречались в течение трех месяцев. Коля собирался уйти от своей гражданской супруги. Я ждала, когда это произойдет, чтобы ему отдаться.
— Так, может, это она его? Супруга? — прошептала Лиза. — Да не доставайся же ты никому?
— Может. Но я не знаю, стоит ли говорить об этом на допросе у следователя.
— Почему нет?
