— Ты о презервативах что-то говорил, когда мы строили планы.
— Хочешь сделать капитошки и палить из окна по прохожим?
— Нет, использовать по назначению. — И, подойдя вплотную к Илье, обвила его шею руками. — Я объявляю об окончании дня радостного детства. Пришло время оттянуться по-взрослому.
Это было очень смело. И не вульгарно. Бердников стянул с волос Лизы резинку, позволив прядям рассыпаться. Потом погрузил в них свои пальцы и притянул голову госпожи Весенней к своему лицу. Но не поцеловал. Посмотрел ей в глаза и потерся своим носом об ее. Илья не хотел торопиться. И растягивал сексуальный флирт. Впереди вся ночь и большая пачка потенциальных «капитошек».
* * *
— Перестань пялиться, — услышал Бердников хриплый ото сна голос Лизы. — Ты меня смущаешь.
— Ничего не могу с собой поделать. Ты заворожила меня.
Она зарылась лицом в подушку. Но Илья выдернул подушку из-под Лизы. А потом еще и одеяло с нее сорвал.
Госпожа Весенняя тут же натянула его обратно. Причем не только на тело, но и на лицо.
— Да дай же посмотреть на тебя, — сердито проговорил Илья, вцепившись в одеяло, но Лиза не позволяла снова содрать его с себя.
— Нет, не сейчас. Я по утрам опухшая, некрасивая.
— Ладно, тогда лицо можешь оставить закрытым, я на него уже насмотрелся. Покажи свое прекрасное тело. Его я видел только в полумраке, сейчас хочу взглянуть при свете дня.
— Нет в нем ничего прекрасного.
— Ой, да что бы ты понимала!
— У меня шрамы. Я их стесняюсь.
— Если ты о молнии на бедре и танцующем человечке на боку, то мне они показались креативными. Я даже подумал, что ты специально их нанесла. Есть же такая бодимодификация, как шрамирование.
— Врун.
— Серьезно тебе говорю. Покажи еще разок, я их плохо рассмотрел.
Госпожа Весенняя высунула лицо из-под одеяла.
— Они после аварии остались. И я мечтаю от них избавиться.
— Ни в коем случае. Тогда я буду вынужден встречаться с женщиной, у которой все как у всех. Что может быть скучнее?
Лиза ткнула его кулаком в плечо.
— Да, можешь меня побить. Но сначала размотайся.
— Шрам на боку правда тебе напомнил пляшущего человечка?
— Да. Я же поклонник Конана Дойля, а в одном из его рассказов о Шерлоке Холмсе были фигурки…
— Знаю я, читала, — перебила его Лиза. — Просто мне тоже. На самом же деле это ребро пробило кожу и сильно ее разорвало.
Бердников осторожно взялся за край одеяла и потянул его вниз. Лиза уже не мешала.
— У него есть имя? — спросил Илья, оголив шрам.
— Конечно нет.
— Почему? Давай назовем как-нибудь твоего человечка.
— Майкл Джексон?
— Нет. Твой танцует в другой манере.
— Цискаридзе?
— Брось.
— Эм Си Хаммер. Помнишь такого?
— Смутно. Рэпер из начала девяностых?
— Да. Я была совсем крохой, но зажигала под его «Кент тач зис». В клипе он еще так забавно танцевал. Как будто оживлял древнеегипетские рисунки.
— Слушай, а не лучше ли дать человечку женское имя? Мне будет гораздо приятнее его целовать… — И склонился над Лизой, чтобы коснуться губами ее шрама. Под его губами она вздрогнула. Но не отстранилась.
— Не лучше, потому что я буду ревновать.
— Но я обещаю изменять тебе только с ней.
— Тогда нам придется дать твоему шраму после удаления аппендицита мужское имя, чтобы и мне было с кем, — засмеялась Лиза и запрыгнула на Илью сверху. Посидев несколько секунд, опустилась. Легла на него, как на шезлонг. Еще и подбородок кулачками подперла. — А ты вообще как к изменам относишься?
— Отрицательно.
— То есть не только требовать верности будешь, но и сохранять ее?
— Конечно.
— Просто для меня это очень важно.
— Я помню. Для тебя измена — предательство.
— Ты так много обо мне знаешь… Можно сказать, все. А я о тебе ничего.
— Как это? Ты знаешь самое важное обо мне.
— А именно?
— То, что я самый завидный жених в городе, — рассмеялся Илья и сгреб госпожу Весеннюю в охапку.
Глава 3
Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. И не потому, что перекрасилась и сделала новую стрижку. Выражение лица другим стало.
— Вижу, вы довольны нашими мастерами, — зачирикала над ухом хозяйка спа-салона, в который Марию практически насильно отвезла тетка. — У вас сейчас такой расслабленный и удовлетворенный вид.
«Как после секса?» — мысленно хмыкнула Маша. А прошла она только через массаж лица с тонизирующей маской, а по его завершении и стрижку-покраску.
— И новый цвет волос вам чрезвычайно идет. Молодит. Не хотите еще и лицо макияжем освежить?
«Она, наверное, думает, что мне сорок, — предположила Маша. — Потому что на двадцать пять я сейчас никак не выгляжу, а вот на свои тридцать с тютелькой — да».
— Давайте и макияж, — согласилась она.
— Сейчас позову визажиста.
Маша продолжала себя рассматривать. Новый цвет ей действительно шел. Назывался «графит». Но если лицо загорит, он заиграет еще лучше. Она завтра же улетела бы на море, все равно взяла двухнедельный отпуск, и повалялась бы на песочке любимого Крита, но она дала подписку о невыезде. Значит, нужно походить в солярий. И в спортзал. Если скинуть еще хотя бы пять кило, можно купить новую одежду на размер меньше.
Явился визажист. Тощенький паренек с напудренным лицом и подкрашенными ресничками. Маша к геям относилась доброжелательно, но только не к тем, что отвечают за женскую красоту. Что они могут понимать в ней?
— Ой, — всплеснул руками мастер, увидев Машу. — Не верю глазам! Живое воплощение мисс Пигги.
Клиентка хотела уже оскорбиться и потребовать другого визажиста, обязательно женщину, как паренек продолжил:
— Вы же просто идеал! Сексуальная мечта моего детства.
Машины глаза не просто округлились, чуть из орбит не вылезли.
— Божечки, если б я встретил тебя пятнадцать лет назад, то был бы сейчас натуралом.
Он бросился к Маше и стал мять ее щеки.
— Похудела резко? — гневно спросил он, беспардонно перейдя на «ты».
— Ненамного. Но да… Резко.
— Нельзя. Тебе — нет. В щечках половина твоего очарования.
— А вторая в чем?
— В этом пуговичном носике. — Он сделал «пип», ввинтив в кончик ее носа палец. — Только не говори, что хочешь его переделать.
