Он так и не вспомнил, что спал с Марией в канун Нового года. Потому что на Восьмое марта пристал к ней, как в первый раз. Но она отвергла. Хотя до конца не разлюбила.
Вскоре Машу перевели с повышением. Она стала начальником, пусть и небольшим, и в ее подчинении оказалось семеро мужчин. Ее глаз зацепился за самого молодого и недисциплинированного. Стажера. Студент-заочник неформального вида, он постоянно опаздывал, а в рабочее время слушал музыку или качал фильмы. Но какие у него были глаза! А голос! Он постоянно что-то напевал, и Маша недоумевала, почему парень с таким талантом торчит в офисе, а не идет покорять сцену.
С этим парнем у нее все получилось. Полноценные отношения со свиданиями и приносящим взаимное удовольствие сексом. Жаль, все быстро кончилось. Через два месяца Маша узнала о том, что практикант приударил за ней, чтобы не вылететь с работы. До этого он не удерживался на одном месте дольше нескольких недель.
Маша долго отходила от разочарования. Не вступала в связи и, что самое удивительное, никем не увлекалась платонически. Она посвятила себя карьере и сделала ее.
Свое тридцатилетие Мария отпраздновала в шикарном ресторане. Было много гостей, друзей, родственников, нужных людей. Но среди веселой, шумной и расположенной к ней толпы именинница, как никогда, ощутила свое одиночество. Маша еле дождалась конца вечера и специально притворилась пьяной, чтобы свернуть его. Ей так хотелось скрыться ото всех, чтобы поплакать. Любимая тетя всегда говорила, что слезы приносят облегчение. Но Маша не дотерпела до дома. Разрыдалась в такси.
Водитель повернулся к ней и участливо спросил:
— Что-то случилось?
Маша замотала головой. Но за охапкой цветов таксист этого не увидел. Он только слышал плач. Поэтому остановил машину, вышел, затем открыл заднюю дверь, плюхнулся на сиденье рядом с пассажиркой и стал ее успокаивать.
— Все будет хорошо, не плачь, — тихо говорил он, поглаживая Марию по голове. — Такая молодая, красивая. Праздничная. Ты смехом заливаться должна, а не слезами.
Мария тут же уткнулась ему в грудь и зарыдала еще горше.
«Я старая и страшная. Я умру в одиночестве!» — мысленно кричала она.
— А ну, мордаху свою подними, — скомандовал таксист.
Маша не стеснялась его, поэтому сделала, как велели. Мужчина вытер ее распухшее от слез лицо платком, да еще, как ребенку, нос прочистил, заставив высморкаться. Садясь в такси, Маша не обратила внимания на водителя, вся была в своих переживаниях. Когда он вытирал ей сопли, думала, что пожилой. Но, подняв на него глаза, обомлела. Не больше сорока, лет тридцать семь. И красив, как римский патриций: огромные карие глаза с пушистыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок, покрытый темной щетиной. Маша могла бы смотреть на это лицо бесконечно, но таксист, успокоив ее, тут же вернулся к своим обязанностям. Пересев на водительское место, завел мотор.
— Вы извините меня за истерику, — проговорила Мария, украдкой достав из сумочки зеркало и глянув в него. Тушь не размазалась — водостойкая — уже хорошо. — Перенервничала при подготовке к празднованию.
— Понимаю.
Он кивнул, на голове у него была натянута вязаная шапочка. Она так не вязалась с образом патриция, что Маша попросила:
— Не могли бы вы снять шапку?
— Зачем? — удивился таксист.
— Вы очень похожи на одного моего друга детства, думаю, может, это вы… Я с ним не виделась двадцать лет.
— Это не я, — засмеялся мужчина. — В этом городе я всего два с половиной года, а родился и вырос в другом… — Но шапку все же снял.
Маша не разочаровалась бы, увидь лысину. И все же она надеялась, что голову таксиста покрывают густые темные кудри. Но мужчина оказался короткостриженым и с проседью. Без плеши, но с высоким лбом. Маша тут же решила, что кудри ему пошли бы меньше и эта лаконичная прическа идет как нельзя лучше.
— Что, все еще похож? — спросил таксист, поймав ее взгляд в зеркале.
— Нет. У Пашки были кудри.
— И у меня были. Но как в военное училище поступил, сбрил и с тех пор ношу короткую стрижку. Кстати, меня Николаем зовут, не Пашей.
— А я Мария. Маша.
— Красивое имя. И оно вам очень идет.
— Спасибо, — засмущалась именинница. — А вы, значит, военный? — Маша с детства обожала мужчин в форме и не пропускала ни одного парада.
— Летчиком был. Но в армии не задержался. Давно уже гражданский.
— Сменили штурвал самолета на баранку такси?
— Нет, в такси я подрабатываю. Не столько из-за денег, сколько от нечего делать, я одинокий, приезжий, и не с кем проводить вечера. А вообще у меня небольшой бизнес.
Свободный, красивый, добрый. Летчик и бизнесмен.
Просто подарок небес.
И Маша решилась на то, чего никогда ранее не делала, она проявила инициативу.
— Николай, я могу вас попросить помочь мне донести до квартиры цветы и подарки? Боюсь, я одна не справлюсь.
— Без проблем, — пожал плечами Коля.
Первый шаг сделан, выдохнула мысленно Мария. Осталось пригласить на чай. Если не согласится, попросить визитку, чтобы вызывать именно Николая, когда потребуются услуги такси. Так у Маши появится его телефон. Уже немало. Хотя если бы Николай согласился на чай, это было бы просто здорово…
— Вы в «мавзолее» живете?
— Где? — не поняла Маша.
— В высотке со шпилем.
— А, да… — Они уже подъезжали, и красиво подсвеченный дом выплывал из-за соседних строений, всем своим видом давая понять, кто тут самый крутой. — Почему «мавзолей»?
— В городе так называют ваш дом. Не знаю почему. Думал, вы в курсе.
— Раньше его «шпилькой» называли. Во времена моего детства.
— То есть вы выросли в этом доме?
— Да. И не жила больше нигде.
— Ваш дом, ваша крепость?
— Можно сказать и так. Только там я чувствую себя защищенной.
— Ни разу не был в «мавзолее». — И коротко рассмеялся. — Не в том, что на Красной площади, туда я попал раз, когда с классом в Москву приехал на экскурсию. Я про ваш дом. Говорят, в нем какие-то невероятные квартиры.
— Нет, обычные. Большие, конечно, с высокими потолками, но кого сейчас этим удивишь? Хотя есть одна по-настоящему шикарная квартира. На самом последнем этаже. Но и она не лучше, чем пентхаусы в современных элитных домах. Зато в элитках есть подземные парковки, а у нас приткнуться негде. Поэтому вам, Николай, придется, постараться, чтобы найти место для стоянки.
— Ничего, я привычный, — улыбнулся он.
Через десять минут они поднимались на лифте на двенадцатый этаж. Маша держала самый большой букет, Коля все остальное. Они стояли друг напротив друга и молчали. Но не неловко. Если бы тишина давила, Мария что-нибудь щебетала бы. Она умела заполнять паузы.
