– Вообще-то да, – протянула Виктория, в который раз убеждаясь в уме своей лучшей подруги, – только она не Семизарова, а Синицына.
– Без разницы!
Они отправились в комнату матери, открыли ее шкаф.
Надевать материнские платья Витька не стала – они бы ей просто не подошли. Из шкафа она взяла яркий шарф с золотистыми разводами, дурацкую шляпку с полями и туфли на высоком каблуке (размер обуви у них с матерью был одинаковый).
После этого приступили к самому главному.
Витька достала из тумбочки материну косметику, и Анфиса раскрасила ее, как куклу: намазала губы малиновым сердечком, густо накрасила ресницы, навела синие тени и покрыла все оставшееся лицо тональным кремом. Для завершения эффекта надели огромные черные очки – и Анфиса подвела подругу к зеркалу.
– Ну что, кто-нибудь скажет, что тебе всего шестнадцать лет?
– Никто не скажет! – удовлетворенно ответила Виктория, разглядывая отражающийся в зеркале живой, ярко раскрашенный труп. – Ты, Анфиска, молодец!
– То-то же! А когда… когда тебе отдадут этот парфюмерный набор, ты дашь мне им попользоваться?
– Само собой! Что мне, жалко? Мне для лучшей подруги ничего не жалко! – В голосе Витьки звучала нескрываемая фальшь.
Закончив приготовления, подруги отправились по тому адресу, который сообщил Витьке загадочный незнакомец. Анфиса вызвалась сопровождать Викторию – она сказала, на всякий случай, чтобы чего не вышло, но самой было просто очень интересно.
Через полчаса девочки вышли из маршрутки и подошли к типовому девятиэтажному дому. Нужный им подъезд оказался нежилым. Над металлической дверью висела медная табличка:
«Омела. Центр друидической медицины, самопознания и самосовершенствования».
– Что это такое – дру-и-дическая медицина? – спросила Виктория умную подругу, с трудом прочитав сложное и незнакомое слово.
– А черт его знает! – ответила Анфиса. – Тебе не все ли равно?
Девочки поднялись на крыльцо, Анфиса выждала пару секунд и нажала на кнопку звонка.
Раздался мелодичный удар гонга, и приятный женский голос проговорил:
– Чем я могу вам помочь? По какому вы поводу?
– По поводу косметического набора! – выпалила нетерпеливая Виктория.
– Вы нам звонили, – пояснила Анфиса, – вы сказали, что моя подруга Лариса Александровна Синицына выиграла этот набор.
– Ах, Лариса Александровна! – Голос в динамике оживился и потеплел. – Мы ждем вас, заходите!
Замок негромко щелкнул, и дверь открылась.
Девочки вошли в обычную офисную приемную – диван для посетителей возле двери, низкий столик, на нем – стопка каких-то проспектов и журналов. На стенах – яркие рекламные плакаты, предлагавшие разнообразные лекарственные снадобья. За хромированной стойкой, перед открытым ноутбуком сидела молодая женщина с темно-рыжими волосами. Впрочем, как только девочки вошли в офис, эта женщина вышла навстречу им и удивленно спросила:
– Лариса Александровна?
– Это я, – проговорила Витька взрослым, как ей казалось, голосом.
– Вы? – В голосе женщины прозвучало сомнение, однако она кивнула: – Хорошо, пойдемте со мной! – И она повела Викторию к двери позади стойки. Анфиса двинулась было следом за подругой, но женщина остановила ее жестом: – Вам туда нельзя! Только Лариса Александровна. А вы подождите ее здесь.
Анфиса не стала спорить, чтобы не испортить свою игру. Она уселась на диван возле входа и приготовилась ждать.
Рыжая женщина почти сразу вернулась в приемную, быстро взглянула на девочку и спросила:
– Может быть, вы хотите чего-нибудь выпить? Чаю, кофе?
– Чаю… – быстро согласилась Анфиса.
– Зеленого? Черного? Молочного улуна? Каркаде? Ройбуша?
Анфиса не знала, что бывает столько разных чаев, но сумела сделать правильный выбор:
– Черного.
– С сахаром? С лимоном?
– С конфетами.
Рыжая улыбнулась, повозилась пару минут за стойкой и поставила перед Анфисой чашку чая и вазочку с конфетами. Конфеты были хорошие – в золотистых шуршащих фантиках.
Анфиса развернула одну конфету, откусила половинку и сделала глоток чаю…
И тут же провалилась в колодец.
Ей было пять лет, она жила летом на даче у бабушки. Во дворе бабушкиного дома был глубокий темный колодец. Бабушка говорила маленькой Анфисе, чтобы та не подходила к колодцу – в него можно упасть и утонуть. Но Анфисе и тогда уже хотелось делать именно то, что ей запрещали. Кроме того, соседский Даня как-то сказал ей, что если заглянуть в колодец в полдень, то можно увидеть на дне его звезды.
Анфиса уже умела определять время по часам. Она знала, что полдень наступает, когда обе стрелки – короткая и длинная – смотрят вверх.
Она проследила, когда ходики на бабушкиной кухне покажут полдень, подбежала к колодцу и заглянула в него.
Никаких звезд не было видно.
Тогда она сильнее перегнулась через край колодца.
И соскользнула в него.
Раздался плеск, и над ней сомкнулась темная холодная вода.
И тогда-то Анфисе показалось, что она действительно увидела звезды. Даня не обманул ее.
Вот и сейчас, выпив глоток чаю, Анфиса почувствовала, что падает в темную глубину. Как и тогда, раздался плеск, но звезд она на этот раз не увидела. Она погрузилась в непроглядную темноту.
Рыжая женщина втолкнула Витьку в комнату и закрыла за ней дверь.
Витька попятилась – и прижалась к двери спиной.
Она находилась в просторном кабинете, стены которого, как и в приемной, были увешаны цветными постерами. Только постеры были другие – вместо всякой медицинской чепухи для стариков на них были изображены красивые стоячие камни. Витька как-то видела такие камни в глянцевом журнале, но забыла, как они называются.
Еще несколько постеров были с портретом какой-то актрисы или певицы, на них было крупно написано «Норма».
Это понятно, Витька и сама любила, чтобы все было в норме.
Посреди кабинета стоял большой стол, а за этим столом сидел странный человек – очень худой, старый, по Витькиному представлению, с острым загнутым носом и острым подбородком. На лбу его Витька заметила узкую полоску пластыря – чудодейственная мазь помогла, но не совсем, Ерофей Петрович был мастером своего дела.
Витька уставилась на человека с опаской. Вообще, весь он был какой-то острый – прямо человек-бритва. И плечи остро торчали, как крылья у хищной птицы, и взгляд темных глаз буквально буравил Витьку… вот этот взгляд ее больше всего напугал. Ей показалось, что он ввинтился прямо ей в голову и роется там, как в ящике с одеждой. Причем одежда в этом ящике старая и некрасивая.
