Вместо этого она стала крутить головой. Как уже говорилось, в поселке Таня Жабина вела жизнь затворника, поэтому, выбираясь «в свет», всегда с любопытством наблюдала, кто, где и как живет.
– Не поворачивайся! – Белка схватила ее за руку и прижала к забору. – Тихо!
От неожиданности Таня дыхание задержала.
– Заметила? – прошипела Огурцова.
– Что я должна заметить? – Таня попыталась высвободиться из ее цепких рук. – Отстань от меня!
– Не ори! – придушенной змеей прошептала Белка. – Услышат.
– Кто? – Татьяна наконец вырвалась. – У тебя от жары крыша поехала?
– Все, расслабься, – махнула рукой Белка. – Он ушел.
– Опять твои загадочные друзья? – догадалась Таня. – Тебе еще не надоел весь этот спектакль?
– Мне-то что, – Огурцова снова пошла в сторону магазина. – Я-то с ними каждый день вижусь. А вот тебе они теперь точно на глаза не покажутся.
– Я такая страшная? – усмехнулась Таня. – Что-то раньше я не замечала, чтобы люди от меня шарахались.
– Не в этом дело, Лягушка. – Белка сделала серьезное лицо. – Просто кое-кто в тебя влюбился.
Долгую секунду застывшая с открытым ртом Лягушка переваривала сказанные слова.
– Что? – Ей показалось, что она ослышалась. – О чем ты?
– Его зовут Никита, – спокойно уточнила Огурцова. – Он среди них самый старший.
– Когда это он меня увидеть успел? – удивление не покидало Таню.
– Успел вот, – пожала плечами Огурцова.
От неожиданного заявления все мысли в Таниной голове смешались. Она обернулась, словно тот, о ком идет речь, вот-вот должен был появиться из-за поворота.
– Вчера, – Белка оставалась невозмутимой, словно не о любви рассказывала, а читала доклад на уроке зоологии, – когда мы в вышибалы играли. Я же говорила, что они приходили.
– И что – он так прямо и влюбился? – В Белкиных словах чувствовался подвох, но уловить его Таня пока не могла.
– Прямо или криво – я не знаю, – заговорила Огурцова, таинственно посверкивая глазами. – Но все утро он о тебе расспрашивал. Что ты и как? Что любишь да где живешь?
– А что я люблю? – снова напряглась Жабина, вспомнив о своем самом любимом блюде – жареной картошке. Однако ее страсть к картошке никак не вязалась с высокими чувствами.
– Это неважно! – Белка схватила Таню за руку. – Ты что, не поняла? В тебя влюблены!
Татьяна потерла лоб и в третий раз посмотрела на пустую дорогу. Что-то она совсем запуталась.
– А почему же тогда он сам не подойдет?
– Подойдет, подойдет, куда он денется! – заторопилась вперед Огурцова. – Ты теперь внимательней будь. Никита человек серьезный, обязательно как-нибудь даст о себе знать.
– В каком смысле? – Таня вообще перестала что-либо понимать. – Да перестань ты меня тащить! – вырвала она руку из неожиданно крепких Белкиных пальцев. – Объясни все нормально!
– А я ничего не знаю, – невинно захлопала глазками Огурцова. – Утром меня подняли с постели и стали с ходу спрашивать, кто вчера был около реки. Особенно интересовались черноволосой девушкой, которая так здорово играла в вышибалы.
– Когда? – Способность нормально соображать не спешила возвращаться к Жабиной.
– Вчера! – Теперь на лице Изабеллы было изумление. Видимо, она не ожидала, что ее слова вызовут такую реакцию. – Мы вчера в вышибалы играли. Помнишь, ты осталась одна и Тигра никак не мог в тебя мячом попасть?
– Ну, – кивнула Таня. – Только при чем здесь Никита?
– Они за нами с холма наблюдали. И ты ему очень понравилась.
– Понравилась? – Ну вот, теперь все встало на свои места. – И что?
– Ничего, – Огурцову начинал раздражать этот глупый разговор. – Он узнал, где ты живешь, и теперь непременно даст о себе знать.
– А просто познакомиться нельзя? – Таня вдруг забеспокоилась, что бестолковая Белка могла все перепутать и Никита неправильно понял адрес.
– Это уже не ко мне, – развела руками Белка. – Мое дело предупредить. А уж что он там делать будет, не знаю.
Они наконец добрались до магазина. Доставая деньги, Таня заметила, как у нее трясутся руки. Надо же, как одно слово может все перевернуть. Еще утром она спокойно проснулась, и жизнь шла своим чередом, а теперь…
А если Огурцова врет? Она ведь могла просто все это выдумать! Зачем? А ни за чем.
Чтобы было.
Таня выбежала из магазина. Огурцова все еще стояла поблизости. Увидев Таню, она собралась уходить, но Таня остановила ее:
– Поговорить с ним можно?
– Не знаю, – пожала плечами Белка. – Он сказал, что сам придет. – В лице ее мелькнуло что-то похожее на жалость, уж больно у Жабиной был растерянный вид. – Он, конечно, просил ничего тебе не говорить. Но я не сдержалась. Такое событие! Он тебе непременно понравится. Никитка классный.
Таня прижала к груди пакет с сахаром и вздохнула. Она совершенно не понимала, что теперь делать.
– Иди домой и жди, – подтолкнула ее Белка. – Я попробую уговорить его с тобой встретиться.
– А может, прямо сейчас сходить к ним в лагерь? – пробормотала Татьяна. Она не знала, как вести себя в подобных ситуациях. Влюблялись в нее впервые.
– Ты что! – возмутилась такой простоте Огурцова. – Ни в коем случае! Пускай сам все делает. Не смей никуда ходить! Будь дома! Что-нибудь обязательно случится!
И она убежала. Жабина задумчиво посмотрела ей вслед и снова пошла к магазину. Если к ней собираются гости, то не мешало бы купить что-нибудь к чаю.
Таня прождала весь день. Никто так и не появился. Больше того! Мимо их участка никто даже не прошел. Татьяна забросила дела, до вечера просидела на террасе, но все было напрасно. Ближе к ночи она начала злиться. В ней вновь проснулись подозрения, что Огурцова ее разыграла. Решила доказать, что любви все возрасты покорны. Но затем Таня вспомнила завистливое выражение на лице Огурцовой. Вряд ли оно появилось бы, если бы Белка просто прикалывалась. Ей всегда было дело до чужих отношений, всегда брали завидки, что это у кого-то, а не у нее, Белки, происходит роман. Что ж, раз завидует, значит, есть чему… Ой…
Таня включила ночник, раскрыла недочитанную книгу и принялась читать. В книжке, как назло, бушевали страсти. Граф де Бюсси добился признания от Дианы де Меридор, но им пока не суждено быть вместе, потому что коварный Монсоро уже заманил Диану в западню…
Все, хватит!
Таня захлопнула книгу и поднялась. Больше никаких любовий. Не нужны ей эти глупости.
И она отправилась спать, а утром…
