– Ну что, хорошее место я выбрал?
– О да.
– До чего же я рад, что мы снова вместе!
– Я тоже.
– Я скучаю по детям, но знаешь, о чем я просто истосковался?
– Нет. О чем?
– О наших беседах. Слушал бы тебя бесконечно.
Чудный миг. Они вдвоем и вновь безмерно счастливы. И тут вдруг чей-то голос произнес:
– Здорово, робятки!
– Это еще кто? – вскинулся Лордор.
– Покойник Эвандер Дж. Чапмэн, – ответил скрипучий мужской голос.
– Где вы?
– Да эвон, слева от вас.
– Господи боже мой! Давно вы здесь?
– С июня 1854-го. Как оно, давно?
– Изрядно. А чего вы раныне-то молчали?
– Так оно вишь ты как, мистер, вы ничего не говорили, ну и я помалкивал. По правде, я и не ведал, что могу говорить, покеда не услыхал, как вы здоровкаетесь с вашей хозяйкой, – сказал незнакомец и вежливо добавил: – Мое почтение, мэм.
– Здравствуйте, мистер Чапмэн, – ответила Катрина. – Меня зовут Катрина Нордстрём, а это мой муж Лордор.
– Наше вам, мистер Нордстрём. Польщен знакомством.
– Здравствуйте.
– Так вот, сэр, в 54-м охотился я тут на бобра и ондатру, да напоролся на индейца. С той поры я здеся и оченно рад обчеству. А вы как сюда попали? Меня-то стрела проткнула, прям вот скрозь печенку прошла.
– Ох, какой ужас, мистер Чапмэн! – посочувствовала Катрина.
– Да уж, мэм. Индеец тот подкрался, стрельнул и был таков, а нашел меня мой напарник, старый канадец из Квебека. Лежу я подстреленный да оскальпированный, глянул он на меня и грит: ты давай, мол, помирай с концами, а я через день-другой вернуся и тебя похороню. И ушел. Ох и костерил же я его! Струсил, сволочь, бросил меня на растерзание грифам. Не зря я ему не доверял, пьяни подзаборной. Но старый энтот канадец выказал себя истинным христианином и оченно мне услужил. Слово сдержал – вернулся и честь честью похоронил меня на энтом холме, даже какие-то слова сказал. Он был французский канадец, так что я ничего не понял… Наверное, просил не серчать на него.
Когда Лордор с Катриной оправились от потрясения неожиданным соседством, мистер Чапмэн поведал, что родом он из Кентукки и состоит в дальнем родстве с Джоном Чапмэном, больше известным как Джонни Яблочное Семечко
[2]. Еще он рассказал, что в его время в этой части Миссури были непроходимые леса.
– А медведи здесь водились? – спросила Катрина.
– А то! Раза два на дню непременно встренешь!
– А пумы?
– Был случай, одна на меня как прыгнет, а я свернулся клубком, и она оторопела. Всего меня исцарапала да искусала, но апосля плюнула и ушла.
– Индейцев тут много жило?
– Вот это не скажу, миссис. Я видал лишь одного, что смылся с моими шкурками, моей лошадью и моим скальпом.
– Наверное, я должен перед вами извиниться, мистер Чапмэн, – сказал Лордор. – Я не знал, что кто-то здесь уже похоронен. Иначе отвел бы вам участок. По-моему, сейчас ваша могила на семейном участке Линдквистов.
– Я вовсе не в претензии, мистер Нордстрём. В компании оно веселее. Вот хорошо бы дамочки тута появились. Я здеся видал одну красотку. Частенько приходит ухаживать за ивами.
– А, это Бёрди Свенсен, – сказала Катрина.
– Я, знаете, любитель женщин. Шибко по ним соскучал.
– Вас подстрелили еще молодым? – спросил Лордор.
– Дайте-ка вспомнить… Нет, не так чтоб оченно молодым. Сейчас-то мне, я думаю, годков сто с лишним.
Когда Лордор и Катрина рассказали о нынешнем дне Миссури, мистер Чапмэн недоверчиво сморщился:
– Безлошадные экипажи и свет по щелчку? Вы меня дурите, мистер Нордстрём?
– Нет, сэр.
– То бишь повозка катит сама по себе без лошади, мула и быка?
– Верно, сэр.
– Да на какой же тяге?
– На бензиновой.
Мистер Чапмэн задумался:
– Никогда не слыхал об энтакой.
Лордор безуспешно попытался объяснить, что такое электричество.
– Слова вроде знакомые, но уразуметь не могу, – заметил мистер Чапмэн. – Не для моих это мозгов.
Лордор решил умолчать об аэропланах, чтоб до смерти не напугать собеседника.
– Не огорчайтесь, мистер Чапмэн, – сжалившись над бедолагой, вмешалась Катрина. – Со мной то же самое. я не понимаю, откуда берется электричество.
– Кто нынче у нас президент? – меняя тему, спросил мистер Чапмэн.
– Вудро Вильсон, – сказала Катрина.
– И что, хорош он?
– Кто их разберет, сэр. Время покажет.
– Последний раз я голосовал за Франклина Пирса. Как он, преуспел?
– Не знаю. Меня тут еще не было.
– Ах, эвон как.
Эти трое не знали, что был и четвертый обитатель «Тихих лугов». Чуть в стороне покоился индеец-осейджи, которого занесло на холм наводнением 1715 года. Он услыхал разговор нашей троицы, но не распознал в нем человеческую речь. Решив, что стал свидетелем птичьей свары, индеец повернулся на другой бок и вновь погрузился в сон.
После знакомства постояльцы «Тихих лугов» встречались часто, Катрина и Лордор охотно внимали рассказам мистера Чапмэна о его приключениях охотника и первопроходца. Они так и не поняли, был ли он мастером небылиц или вправду участником невероятных событий, но слушали увлеченно.
– Могете не верить, но служил я под началом самого Кита Карсона
[3]. Росточком он не вышел, однако свет не видывал человека лучше, – начал очередную байку мистер Чапмэн и, по обыкновению, сразу перескочил на другую тему: – А вот еще интересная история. Вы же, робятки, шведы, верно?
– Да, оба.
– Ну так я и думал. Уж повидал я вашего брата. Но, знаете, не встренул никого прекраснее сладкоголосой шведки мисс Дженни Линд
[4], кого живьем видел в Теннесси. Помню как сейчас. Было это в апреле 52-го, мужики съехались со всей округи, чтоб глянуть на нее. Мало пупок не развязался, покуда доставал я билет, однако ж раздобыл. Место досталося на галерке, но энто мелочь. Пела она, точно сирена… а уж энти ее золотистые кудри… Така красавица, глазам смотреть больно. Ну чисто андел небесный, аж по сию пору в себя не приду. Право слово, сэр, то был лучший день в моей жизни. И знаете что… С энтим воспоминанием и помирать-то было легче.
