К сожалению, закончим обзор на печальной ноте: в прошлую среду от нас ушел всеми любимый горожанин Олаф Олсен. Соболезнования его жене Хельге Олсен и дочери Беатрис Свенсен. Вероятно, наши молодые читатели не помнят Олафа, а вот нам, кто привык видеть этого дружелюбного человека в обувном отделе универмага братьев Морган, его будет очень не хватать.
Ида умолчала о том, что в роли Пасхального кролика выступила ее сестра Элнер Шимфизл, из подручных материалов соорудившая себе большие пушистые уши и кроличьи лапы.
Прибытие обувщика
Олаф Олсен, в ноябре 1952-го прибывший на «Тихие луга», страшно обрадовался встрече с сестрой:
– Ты бы не узнала свою ферму, Катрина! Теперь она просто огромная.
– А как поживает моя милая племянница Беатрис? У нее все хорошо?
– О да. У них с Лидером все прекрасно, ферма процветает. Наверное, они самые богатые в городе. Живут в двухэтажном каменном доме. Подумать только, Катрина! Мы с тобой бежали от нищеты, а теперь моя дочь владеет громадным домом с отоплением, горячей и холодной водой. Мама гордилась бы, правда? Ты, наверное, не поверишь… Когда я ушел на пенсию, Хельга захотела жить в деревне, и мы переехали в ваш старый фермерский дом.
– Ой, как я рада! А то я боялась, его снесут.
– Что ты, дом не тронут. Ты же знаешь, как Лидер любил вас с Дордором. Он подсуетился, и теперь этот дом – исторический памятник. Я провел в нем столько счастливых часов, сказал Лидер, и не могу его потерять.
– Какой же он хороший!
– Это верно. А ты знаешь, что у тебя есть внучатая племянница Ханна Мари?
– Да, и очень этому рада.
– Вот только… она родилась глухой.
– Мне говорили. Бедняжка.
– Знаешь, это ее ничуть не портит. Конечно, она моя внучка и я предвзят, но девчушка – просто ангел. Ей-богу. Есть в ней что-то… этакое. Ее нельзя не любить.
– Эй, дядя Олаф! – подал голос Джин Нордстрём. – Угадай, кто это?
– Меня не проведешь! Ты мой племянник Джин, у которого великаньи ноги…
– Точно! До чего же я тебе рад, дядя Олаф!
Олаф не преувеличил – Андер и впрямь обожал Лордора, у которого всему научился. Однажды, Андеру было тогда лет шестнадцать, они вместе пошли на дойку.
– Хочешь узнать секрет хорошего молочника? – спросил Лордор.
Андер навострил уши:
– Конечно, сэр.
– Ты готов?
– Да, сэр.
– Осчастливь коров, и они осчастливят тебя.
– Как это, мистер Нордстрём?..
– Как с женщинами. Надо каждый день говорить, что они красивые. Вот, гляди. – Лордор подошел в большой рыжей корове, пасшейся на лугу: – Ах ты, красавица моя! Сэлли, сегодня ты прелестно выглядишь, душенька.
Корова подняла голову, похлопала ресницами и, помахивая хвостом, следом за хозяином пошла в коровник. Что и говорить, Лордор имел подход к скотине.
Андер это запомнил накрепко. Став владельцем фермы, он наказал всем работникам: к коровам обращаться по имени и каждый день говорить им, что они красавицы. Когда поголовье так увеличилось, что пришлось перейти на машинную дойку, Лидер купил самые лучшие аппараты. Работники получили приказ: пока идет дойка, не отлучаться, но беседовать с коровами. Похоже, все это сработало, ибо надои росли.
В 1950-м Лидер завел логотип для всей своей продукции: коровья морда с длинными загнутыми ресницами, рыжая и симпатичная. Ниже шла подпись:
М-МУ! ИСТИННО ДОМАШНИЙ ВКУС! – ГОВОРЮ ВАМ Я, ШВЕДСКАЯ КОРОВА СЭЛЛИ
(Прямые поставки лучшей молочной продукции, любезно предоставленной счастливыми коровами из Элмвуд-Спрингс, Миссури)
Пора отпустить
1952
Бобби, сынишка аптекаря Роберта Смита, был, как все дети, страшный сластена. Едва заведется пятак, бежит в булочную и покупает два пончика – один в кленовой сахарной пудре, другой в шоколадной крошке.
Пекарня опять работала бесперебойно, а вот в комнате сына Герта по-прежнему ничего не трогала. Как-то летним вечером они с мужем сидели на веранде.
– Нынче забегал Бобби Смит, – сказал Тед. – Славный парнишка.
– Да, хороший. Напоминает мне маленького Джина.
– Знаешь, я тут подумал… может, отдать ему старые вещи Джина – бейсбольную перчатку, баскетбольный мяч… Чего им зря в чулане пылиться…
Глаза Терты набрякли слезами, ей было жалко расстаться с любой вещицей сына. Тед взял ее за руку:
– Пора, милая… Я думаю, Джин был бы не против.
– Ладно, – кивнула Терта. – Если ты так считаешь…
– Да, считаю.
Утром по дороге на работу Тед занес Смитам большую картонную коробку. Дороти Смит открыла сетчатую дверь.
– Тут кое-что для Бобби, – сказал Тед. – Может, сгодится ему.
– Ой, спасибо, Тед. Конечно, сгодится.
Увидев коробку, от восторга Бобби обомлел и первым делом схватил игрушечную машинку:
– Ух ты! Вот это да! Настоящие резиновые покрышки!
Катилось очередное лето, на «Тихих лугах» сладко пахло свежескошенной травой.
– Запах этот особенно приятен, когда не тебе приходится косить, – сострил Джин Нордстрём.
Лето нравилось всем, обитавшим наверху и внизу. С холма белые облака смотрелись очень красиво. Плывут себе, точно огромные куски ваты.
В такие теплые славные дни Беатрис часто возила дочку в гости к Элнер. Там во дворе бродили откормленные куры, избалованные кукурузным хлебом, вымоченным в молоке, и выводки цыпляток, которых можно подержать в ладонях.
Нынче Беатрис и Элнер уселись на затянутой сеткой задней веранде и смотрели на резвившуюся Ханну Мари.
– Ох, просто сердце разрывается, – сказала Беатрис. – Здесь ей так хорошо. А вот когда мы гуляем в парке, она изо всех сил старается пообщаться с другими детьми, но ничего не выходит. Дочка не понимает, почему ребятишки ее сторонятся, и как ей объяснишь, в чем дело?
С возвращением, Гарри!
Январь, 1953
В день инаугурации нового президента Соединенных Штатов Дуайта Д. Эйзенхауэра бывший президент Гарри С. Трумен и жена его Бесс поездом выехали из Вашингтона в родной Миссури.
Через несколько дней женская делегация от Элмвуд-Спрингс отправилась в Индепенденс, дабы влиться в полуторатысячную ликующую толпу, которая собралась перед домом Труменов по адресу Норд-Делавер-стрит, 219.
Ида Дженкинс была республиканкой и голосовала за Томаса Э. Дьюи, но тоже вошла в состав делегации. Ей не нравилось, что столичные снобы обзывали Трумена деревенщиной и потешались над его грубым миссурийским выговором.
