– Хорошо, что Ида не могла встать, она бы нас обеих убила.
– Но Тотт считала, что сотворила шедевр. Все прощание меня просто трясло. Люди подойдут к гробу, глянут и…
– Да знаю, я ж там была. Бог с ней, с Тотт. У нее свои достоинства. К несчастью, парикмахерское искусство не в их числе.
– Уж это точно! – От смеха Норма икнула.
– Будем надеяться, она уйдет на пенсию раньше, чем мы помрем. Иначе нас похоронят с начесами.
Норма повесила трубку и салфеткой отерла глаза. Настроение исправилось. Тетя Элнер права – Мэкки сделал прекрасный подарок. И очень забавный, если вдуматься. Другим женщинам дарят рубины и жемчуга, а вот ей преподнесли кладбищенский участок.
Спасайтесь!
1975
В полдень после пасхального воскресенья завыли сирены. Внезапно голубое апрельское небо обрело мерзкий темно-зеленый оттенок, поднялся вихревой ветер. Мерл Уилер первым увидел серый завинченный столб и заорал:
– Торнадо!
Потом раздался грозный рокот, и смерч, изрыгавший кровельную дранку, куриные клетки, шезлонги, пронесся через город, после чего взобрался на холм и утащил корзины с белыми лилиями, прихватив щепки от разломанной им старой кладбищенской арки. Затем пала зловещая тишина, которую вскоре нарушили гудки пожарных машин и стрекот телевизионных вертолетов.
Обитатели «Тихих холмов» замерли в тревоге за родных и друзей, проживавших в городе. Прислушиваясь к устрашающим звукам, они были уверены, что вскоре их ряды пополнятся многочисленными жертвами торнадо. Уилл Шимфизл весь извелся от беспокойства за жену:
– Господи, хоть бы она успела укрыться в погребе!
К счастью, соседка Вербена вовремя предупредила Элнер, и та вместе с котом и бельчонком, жившим в обувной коробке, благополучно отсиделась в подвале.
Шли дни, однако новички на кладбище не появлялись, и старожилы его облегченно вздохнули.
– Значит, никто не погиб, – сказал Джин. – Ну слава богу.
Да, человеческих жертв не было, но торнадо снес старую водонапорную башню и разметал трейлер-парк, превратив его в заваленный газовыми баллонами пустырь, на котором маячили тридцать четыре бетонные заплатки – основания под фургоны.
Многие горожане тотчас изъявили готовность приютить лишившихся крова людей. Но этот добрососедский жест имел одну единодушную оговорку: «Мы примем кого угодно, кроме семьи Григз».
Родители еще туда-сюда, но всех отпугивал сынок. Одиннадцатилетний Лютер Григз, отпетый хулиган, твердо стоял на пути превращения в оперившегося малолетнего преступника. Он уже дважды поджигал школу.
За неделю все бездомные семьи получили временные пристанища. Осталось одно семейство. Григзы надумали вернуться в Западную Вирджинию, но решили, что сыну их лучше закончить учебный год в элмвудской школе.
– Я не буду жить со старухой, – заявил Лютер, с пакетом пожертвованной одежды стоя на крыльце дома Элнер Шимфизл.
– Дело скверное, ибо только она согласилась тебя взять, – сказал раздосадованный Мерл Уилер, председатель комитета по расселению. – Так что помалкивай.
Элнер открыла входную дверь:
– Здравствуй, малыш. Входи и чувствуй себя как дома.
Лютер не шелохнулся; Мерл втолкнул его в дом и поспешно отбыл, пожелав Элнер удачи.
В прихожей Лютер ожег хозяйку взглядом:
– Я тут не останусь.
– Ну и ладно, милок. Но прежде чем ты уйдешь, давай-ка я тебя покормлю и, пожалуй, простирну эти одежки.
– Но жить я тут не буду. И ты меня не заставишь.
– Кто бы спорил.
Лютер огляделся:
– Дурацкий старый дом, а ты – древняя страхолюдина.
После этой реплики он вжал голову в плечи, ожидая тумака, но Элнер лишь согласно кивнула:
– Верно, дом дурацкий. – Потом глянула в зеркало и добавила: – А я и впрямь страшна. Ну ладно, пошли на кухню. У меня там бекон, горячие бисквиты, мед… Ты клубничное мороженое любишь? Если хочешь, перед твоим уходом можем полакомиться.
Лютер потоптался, затем следом за хозяйкой прошел в дом.
Узнав, что Элнер приютила Лютера Григза, Норма позвонила тетке и закатила истерику:
– Боже мой, тетя Элнер! Зачем ты дала себя уговорить на такое безумие? Почему со мной не посоветовалась?
Элнер племянницу знала и звонка от нее ожидала:
– Все понятно, но кто-то должен был его принять. И потом, это ненадолго.
– Только не удивляйся, если он сожжет твой дом или прирежет тебя во сне! – Норма бросила трубку, но не могла успокоиться: – Господи ты боже мой!
Мало ей тревог за дочку, уехавшую учиться вдали от дома, так теперь еще это. Как можно быть такой беспечной? Так рисковать жизнью и здоровьем?
На другой день к Элнер зашел мэр Смит с коробкой в руках:
– Я тут разбирал чулан и нашел старые вещицы Бобби. Может, Лютеру чего сгодится.
Когда он ушел, в гостиной Лютер заглянул в коробку, цапнул игрушечную машину, некогда принадлежавшую Джину Нордстрёму, и заперся в своей комнате. Оказалось, мальчишка любил все игрушки на колесиках.
Через месяц, когда учебный год почти закончился, за завтраком Элнер сказала:
– Ты, поди, ужасно соскучился по родителям?
Лютер оторвался от оладий, щедро сдобренных кленовым сиропом:
– Не-а.
– Разве тебе не хочется повидаться с ними, дорогой?
– Нет. Лучше я у тебя останусь. Им на меня плевать с высокой колокольни.
– Не может такого быть, милый.
Однако могло. Лютер был нежеланным ребенком, о чем мать много раз ему говорила:
– Если б не ты, мы бы с твоим папашей не торчали в этом мерзопакостном городишке. Жили бы себе в Лас-Вегасе или каком другом веселом месте.
Элнер позвонила его родителям и спросила, не возражают ли они, если мальчик еще побудет у нее.
– Да рада бога! – ответил отец. – Держите его у себя сколько влезет.
Так она и поступила.
В августе на «Тихие луга» прибыла Хейзл Гуднайт, и все кинулись расспрашивать ее о торнадо.
– Ой, это было ужасно, – сказала Хейзл. – В центре смерч наломал дров – ни одного целого окна, сорваны вывески магазина хозтоваров и химчистки. Хорошо еще, сами дома устояли. Больше всех досталось району возле автострады. Трейлер-парк просто снесло.
Ида Дженкинс тотчас набросилась на мужа:
– Ну? Что я говорила! Я же сразу сказала, что он накличет торнадо. Вот, пожалуйста!
– А что такое трейлер-парк? – спросил Генри Нотт, умерший в 1919-м.
