Это частично сняло бы нагрузку на паруса в передней части судна – они оказались бы под защитой остального парусного снаряжения. Капитаны торговых судов, чьи экипажи были часто недоукомплектованы, предпочитали идти навстречу ветру отчасти потому, что так обычно и маневрируют при порывистом шквале. Тем не менее большая часть капитанов уходила от ветра. Для этого требовалось предугадывать порывы, а экипаж должен был вовремя убирать верхние и косые паруса. Попытавшись уйти от ветра в последние несколько секунд перед шквалом, Поллард продемонстрировал «то ли плохое понимание погоды, то ли отсутствие осторожности».
Когда шквал приблизился, рулевой получил приказ разворачиваться по ветру. К сожалению, кораблю таких размеров требовалось больше времени на маневр. Когда первый порыв обрушился на судно, оно едва начало разворот, и удар пришелся в борт – худшее из всего, что могло случиться.
Один только звук поверг «зеленоруких» в ужас. Ветер, завывающий в снастях, а потом сумасшедшее хлопанье парусов, скрип мачт и всего каркаса. Под порывами ветра «Эссекс» начал опрокидываться. Сначала медленно, преодолевая сопротивление тяжелого киля и многотонных запасов, спрятанных в трюмах, но постепенно уступая беспощадному давлению воздуха.
Когда корабль опрокидывается на сорок пять градусов или даже больше, его можно сравнить с толстяком на коротком конце качелей. Сколько бы ни весил этот толстяк, если другой конец качелей будет достаточно длинным, он, как только коснется земли, станет рычагом, который подбросит толстяка в воздух. Для «Эссекса» рычагом стали мачты и наполненные ветром паруса. Он накренился так, что уже не мог выправиться, концы рей окунулись в воду. «Эссекс» опрокинулся почти на девяносто градусов, завалившись на борт.
Те, кто был на палубе, вцепились кто во что мог, чтоб не провалиться в погрузившиеся под воду шпигаты. Те, кто оставался на нижних палубах, пытались укрыться от падающих отовсюду вещей. Корабельный кок старался выбраться из камбуза, хлипкие деревянные стены которого грозили треснуть под ударами опрокинувшейся плиты и посыпавшейся посуды. Два вельбота, закрепленные по левому борту «Эссекса», ушли под воду, придавленные весом опрокинувшегося судна.
Если верить Чейзу, «весь экипаж корабля в считаные секунды был охвачен паникой». И все же, несмотря на весь хаос, на верхней палубе «Эссекса» воцарилось спокойствие. Когда корабль переворачивается, корпус защищает его от ветра и дождя. И, несмотря на то что судно опрокинулось, экипаж был укрыт от урагана. Поллард воспользовался этим, чтобы успокоить экипаж. «Капитан был спокоен и хладнокровен, – вспоминал Никерсон, – вскоре все пришли в себя». Был дан приказ отпустить фалы, освободив паруса, но «судно лежало на боку, и все получалось не так, как должно было быть».
Если бы шторм продолжал заваливать корабль набок, «Эссекс» пошел бы на дно, как только вода хлынула бы внутрь через люки. Чем дольше он оставался в таком положении, тем выше был шанс, что груз в его трюмах покатится дальше, окончательно смещая центр тяжести, и тогда уже корабль ничто не спасет. Волны и так уже почти смыли с палубы камбуз. Как последнее средство, можно было попробовать обрубить мачты.
Лил дождь, сверкали молнии, время тянулось, как патока, пока люди пытались двигаться, цепляясь за поручни. Но, прежде чем в дело пошли топоры, корабль вдруг вернулся к жизни. Люди нутром, сквозь подошвы и ладони почувствовали, как ослабла ужасная сила ветра. Они ждали следующего порыва, который вновь опрокинул бы судно. Но нет… вес корабля все тянул его вверх, поднимая три мачты, пока реи полностью не вынырнули из воды. Как только мачты поднялись вертикально, поток воды залил палубу и ушел через шпигаты обратно. Содрогнувшись, «Эссекс» выпрямился, снова став кораблем.
Теперь, когда корпус судна больше не закрывал их от ветра, капитан и его помощники быстро поняли, что шквал миновал. Но ветер все еще оставался очень сильным. Теперь судно было развернуто носом к ветру, паруса вдувало в мачты. Вся оснастка жутко скрипела всякий раз, как корабль поднимался на немного успокоившиеся под дождем волны. Палуба качнулась так, что «зеленорукие» едва устояли на ногах. Теперь корабль не опрокидывался набок. Теперь он заваливался назад. Вода вскипала под кватердеком, когда в волны врезался плоский транец. Вельбот, закрепленный в кормовой части, судорожно бился о доски.
Это движение кормой вперед было опасно. Паруса облепили мачты, свернуть их было практически невозможно. Ветер с невероятной силой давил на рангоуты и оснастку. И поскольку такелаж не был предназначен для подобных нагрузок, все три мачты могли рухнуть одна на другую, словно фишки домино. Вода, бушующая у кормы, грозила проломить окна и затопить каюту капитана. Длинный и узкий руль поворота, бесполезный, когда вода давила на него снизу, также мог сломаться.
Но в конце концов «Эссекс» развернуло по ветру, паруса наполнились, и корабль снова помчался вперед. Теперь экипаж мог сделать то, что следовало сделать еще до шторма, – убрать лишние паруса. Пока матросы боролись с тяжелыми полотнищами, ветер сменился на северо-западный, и небо начало светлеть. Но настроение у всех на «Эссексе» оставалось мрачным. Корабль был серьезно поврежден. Несколько парусов, включая главный парус на брам-стеньге и лисели, превратились в бесполезные тряпки. Камбуз полностью смыло. Два вельбота по левому борту судна оторвались от шлюп-балок, и их унесло в море со всем снаряжением. Запасная лодка на корме была разбита волнами. Оставалось всего два рабочих вельбота, а китобойному судну их требовалось не меньше трех. И еще два должны были оставаться в запасе. Хотя лодку на корме и можно было починить, запасные вельботы взять было неоткуда. Капитан Поллард посмотрел на царящий хаос и объявил, что они возвращаются в Нантакет для ремонта.
Первый помощник выступил против. Чейз настаивал, что они должны двигаться дальше, несмотря на все полученные повреждения. Он был уверен, что они смогут раздобыть нужные вельботы где-нибудь у Азорских островов, куда будут заходить, чтобы пополнить запасы провизии. Джой, второй помощник, согласился с ним. Обычно воля капитана – закон на корабле. Но вместо того чтобы проигнорировать слова своих юных помощников, Поллард задумался над их доводами. Всего за четыре дня он полностью изменил свое мнение. «После некоторых раздумий и совещаний с помощниками, – вспоминал Никерсон, – капитан решил положиться на удачу и продолжить плавание, чтобы возместить весь причиненный ущерб».
Команде было сказано, что ветер сменился на северо-западный и возвращение в Нантакет теперь займет слишком много времени. Никерсон подозревал, что у Чейза и Джоя были свои мотивы. Оба знали, что экипаж и так косо смотрит на них из-за их сурового отношения к матросам. Случившееся несчастье многие приняли как дурной знак и стали еще замкнутее и угрюмее. Если корабль вернется в Нантакет, многие тут же дезертируют. И, несмотря на серьезные потери и отсутствие необходимых вельботов, это был не лучший момент для возвращения в порт.
Неудивительно, что Чейз в своем отчете о происшествии ни разу не упомянул о предложении Полларда вернуться в Нантакет: он ведь знал, что команда была недовольна решением продолжать рейс. В описании Чейза все, что случилось с кораблем во время шторма, преподносилось как мелкая неприятность: «Мы без труда отремонтировали все повреждения и продолжили движение прежним курсом». Но Никерсон знал, насколько все было плохо. Многие в экипаже «Эссекса» были глубоко потрясены происшествием и хотели скорее сойти на берег. Всякий раз, когда «зеленорукие» видели уходящее в сторону дома судно, они принимались причитать: «О, как я хотел бы оказаться там, на его борту, по пути домой, мне уже осточертел этот проклятый поход», а ведь они еще даже не видели ни одного кита.
