Но в тот момент, когда китобои прятались от шторма за обломками корабля, никто не думал о мотивах, толкнувших кита атаковать «Эссекс». Все, что занимало их, – как остаться в живых, оказавшись в такой ситуации.
Глава шестая
План
Всю ночь ветер дул с юго-востока. Волны бились о пробитый корпус судна, ломая перегородки и перекатывая бочки, кроша дерево. В любой момент зазубренные обломки могли вонзиться в борта утлых суденышек, следующих за разбитым кораблем, и командиры на каждом вельботе поставили на нос вахтенного, который должен был следить за плывущими обломками и отпихивать их в сторону прежде, чем они могли бы повредить шлюпку. Это была нелегкая задача – в постоянном напряжении ждать из непроглядной тьмы возможную угрозу. Когда солнце осветило горизонт, матросы, моргая, поднялись на ноги. Почти никто из них не выспался. «Все мы думали, что надо что-то делать, – вспоминал Чейз, – но никто не знал, что».
Все три вельбота вернулись к останкам судна, и большую часть утра матросы блуждали по вымытой волнами палубе «в своего рода свободном безделье». Командиры приказали им собрать все, что поднялось за ночь с нижних палуб и могло пригодиться им в дальнейшем. Но, за исключением еще нескольких черепах, которых у них уже было столько, сколько вообще можно было погрузить в вельботы, матросы не нашли ничего, годного для использования. Очевидно, что теперь они должны были подготовиться к тому, чтобы отчалить от обломков корабля. Но, несмотря на то что корпус судна уже не мог им ничего предложить, никто не хотел даже думать об этом. «Наши мысли вертелись вокруг корабля, – вспоминал Чейз, – и, несмотря на его состояние, мы все еще думали о том, как его спасти».
В конце концов, матросы начали снимать оставшуюся парусину, чтобы сделать паруса для трех вельботов. К счастью, в сундуке у Чейза нашлись нужные иглы и бечева. Матросы принялись за работу. Другим было приказано сделать мачты, использовав оставшиеся на корабле реи. Как только команде поставили четкую цель, ее моральный дух сразу же укрепился. Никерсон отметил «более радостные лица, чем можно было бы ожидать». Пока матросы делали для каждого вельбота по две короткие мачты, по два косых четырехугольных паруса и маленькие паруса, называемые кливерами, на обрубок фок-мачты «Эссекса» отправили впередсмотрящего, чтобы не пропустить проходящий мимо корабль. В полдень место впередсмотрящего занял Чейз. Он вычислил, что сильный юго-восточный ветер и западное течение могли отнести «Эссекс» и его экипаж на пятьдесят миль к северо-западу от той точки, где они потерпели крушение. От побережья Южной Америки их отнесло еще дальше. Первый помощник понял, «им нельзя больше тратить время и силы, надо пользоваться тем, что послал Господь».
За день ветер окреп, и работать на вельботах стало сложней. Особенно когда волны перекатывались через борт, обливая людей с ног до головы. Капитан и его помощники поняли, что шлюпкам необходимы некоторые усовершенствования. Используя жесткие кедровые доски, обломки крушения, матросы приподняли борта больше чем на полфута. Эта простая надстройка – сделанная по наитию – оказалась очень важной. «Без нее в шлюпку лилось бы столько воды, – писал Чейз, – что даже рвения двадцати изморенных голодом человек не хватило бы, чтобы вычерпать ее всю и не дать вельботам уйти на дно».
Стало понятно, что им нужно как-то защитить хлеб от соленой морской воды. На каждом конце вельбота находился небольшой закрытый отсек вроде шкафчика, называемый кабинкой. Обернув хлеб в несколько слоев парусины, матросы, с трудом преодолевая качку, запихнули его в кабинку на кормовой части вельбота. Расположив хлеб там, они могли быть уверены, что распределение хлеба теперь контролируется сидящим на руле командиром. Когда начало темнеть, матросы неохотно отложили в сторону свои молотки и гвозди, иглы и бечеву и вновь выстроились в цепочку за останками судна, держась вместе на одном лине. Ветер все еще был силен, и, по словам Чейза, двадцать человек боялись «ужасов еще одной бурной ночи». В крошечной, непрестанно раскачивающейся лодке практически невозможно было заснуть, но еще сильнее отгонял сон подступающий страх.
Те же люди, что так бодро работали над переделкой вельботов, теперь были придавлены отчаянием. «Бедствие навалилось на них с новой силой, – вспоминал Чейз. – Временами накатывающая слабость была похожа на обморок». И хотя они не ели уже два дня, кусок не лез им в горло. Губы их пересохли от страха, и матросы часто прикладывались к флягам с пресной водой.
Чейз лег на дно шлюпа и начал молиться. Но молитва едва ли утешила его: «Иногда появлялся призрак надежды, но я понимал, как ничтожны шансы на спасение, и от надежды не оставалось и следа». Вместо того чтобы думать над тем, что делать дальше, Чейз вновь и вновь вспоминал все, что им пришлось пережить, и особенно – «таинственное и смертоносное нападение кита».
К семи часам утра палубу судна почти оторвало от корпуса. Словно кит, затихающий в предсмертной агонии, «Эссекс» распадался – мрачное и тревожное зрелище, – казалось, его ребра яростно вздымались в волнах. Корпус кровоточил треснувшими бочками. В океан сочился, затягивая все пленкой, резко пахнущий китовый жир – желтоватая слизь, плескавшаяся о борта лодок и волнами перекатывавшаяся через планшир. Лодки стали такими скользкими, что в них стало опасно передвигаться. Жидкость, которая всего несколько дней до этого была богатством китобоев, их навязчивой идеей, теперь лишь умножала их страдания.
Чейз решил, что нужно что-то делать. Он подгреб к Полларду и сказал, что пришла пора «взять курс к ближайшей земле». Капитан настаивал на том, чтоб они еще раз проверили обломки в поисках провианта, который мог быть недоступен, пока корабль еще оставался целым. Только после этого, заявил он, они проведут еще одно полуденное измерение и обсудят, что делать дальше.
Измерения, сделанные Поллардом в полдень, показали, что потерпевшие крушение отдрейфовали на девятнадцать миль к северу и ночью пересекли экватор. Теперь, когда у них были паруса, а Поллард завершил свои вычисления, настало время для «совета», как назвал его Чейз. Поллард и два его помощника собрались на одном вельботе. Поллард раскрыл обе копии «Навигатора» Боудича и его список координат «гостеприимных и прочих островов Тихого океана», и началось обсуждение дальнейших действий.
Поскольку их парусное снаряжение не позволяло маневрировать, выбор возможных вариантов был не велик. Возвращаться к Галапагосам или побережью Южной Америки значило свыше двух тысяч миль идти против юго-восточных ветров и сильного западного течения. Поллард считал, что это невозможно. Другое дело – западное направление. Маркизские острова были здесь ближе прочих, до них было около тысячи двухсот миль. К сожалению, экипаж «Эссекса» слышал что-то о каннибализме островитян. Несколько путешественников, включая Дэвида Портера, капитана британского фрегата «Эссекс», побывали на этих островах во время войны 1812 года и опубликовали отчеты о частых столкновениях среди местных жителей. «В голодные времена, – утверждал один из путешественников, – мужчины убивают своих жен, детей и пожилых родителей». Георг фон Лангсдорфф, судно которого заходило на Маркизские острова в 1804-м, утверждал, что местные жители считали человечину настолько вкусной, что, «попробовав ее, уже едва ли кто-либо мог удержаться от каннибализма». Лангсдорфф, как и некоторые другие исследователи, отмечал крупные размеры и большую физическую силу островитян. Ходили слухи и о ритуальном гомосексуализме среди местных жителей, что, в отличие от слухов о людоедстве, нашло подтверждение в исследованиях современных антропологов. Капитан и его помощники сошлись на том, что от Маркизских островов стоит держаться подальше. Западнее, в двух тысячах миль лежали Острова Общества. И хотя у Полларда не было никаких достоверных данных, он верил, что эти острова будут безопаснее Маркизских. Если бы им сопутствовала удача, они могли бы добраться туда меньше чем за месяц. Были еще и Гавайские острова, расположенные в двух с половиной тысячах миль к северо-западу, но Поллард боялся штормов, часто случавшихся там в конце осени. Он огласил свое решение: им нужно двигаться к Островам Общества.
