Да, если бы отношения Семена и Лизы наладились раньше, Вера была бы только рада, теперь же она сердилась на себя за то, что не радуется даже этому. Она понимала, что надо поговорить с Семеном о своей неожиданной беременности, не знала, как начать такой разговор, и сердилась еще больше.
Пока наконец ей это не надоело.
В окно своего кабинета Вера увидела, как Фамицкий выходит из бальнеологии, отдает распоряжение санитарам, которые выносят пациента на носилках – плохо тому во время ванны стало, что ли? – идет к главному корпусу… Вера быстро вышла из кабинета.
Семен был погружен в свои мысли и увидел ее, только когда она остановилась прямо перед ним на дорожке. Здороваться не было необходимости, они уже виделись сегодня. Он молча смотрел на Веру.
– Семен, я жду ребенка, – сказала она.
Он запнулся о корень и чуть не упал.
– Ты что? – спросил он, с трудом поймав равновесие.
Вид у него был не умнее, чем этот вопрос.
– Я непонятно выразилась? – спросила Вера. – Жду ребенка. От тебя.
– Бред какой-то.
Он покрутил головой и судорожно сглотнул.
– Не бред, а факт.
– Не может быть! – воскликнул он.
– Почему же?
– Ну…
– Потому что я старуха?
– Нет, ты, конечно, не старуха… – начал было он.
– Тогда чему ты удивляешься? – прервала его Вера.
– Я не… Что же теперь делать?!
– Кому? – глядя ему в глаза беспощадным взглядом, спросила она.
– Ты что собираешься делать? – вместо ответа спросил он.
– Не знаю.
Он должен был ей сказать, что делать. Он. Но он молчал. Секунды тянулись медленно, мучительное молчание не прерывалось… Что ж – значит, так.
Ошеломленный, растерянный, Семен смотрел, как Вера уходит прочь своей решительной походкой.
«Вера, пойми меня правильно. Я отношусь к тебе с уважением. За долгие годы совместной работы ты стала мне настоящим другом. Но это и все, ты не можешь не понимать. Интимная близость между нами возникла всего однажды, на волне сильных эмоций не любовного характера. Я не смогу жить с женщиной, которую не люблю. Но и находиться рядом с тобой, делая вид, что у нас просто рабочие отношения…»
Черт, какое-то объяснение для профкома получается! Семен скомкал лист и бросил в печку. Как глупо, как бессмысленно надо было построить свою жизнь, чтобы не уметь произнести ни единого человеческого слова! Значит, и не надо слов – он всегда знал, что поступки куда красноречивее.
Он достал из-под кровати чемодан и принялся складывать в него свои немногочисленные вещи.
Чемодан, стоящий возле лавочки, на которой сидел Семен Борисович, заметила только Оля. Лиза увидела лишь дядю Семена и радостно побежала к нему. Артем хотел подойти тоже, но Оля скомандовала:
– Иди домой. Надо будет, он сам к нам зайдет.
– А ты? – спросил Артем.
– Иди, сказала! – прикрикнула Оля.
Артем привык слушаться сестру, а может, просто обиделся, что она с ним не церемонится. Как бы там ни было, он ушел, а Оля обошла флигель вокруг и, встав за углом, прислушалась к разговору.
– Дядя Семен! – радостно воскликнула Лиза. – То уравнение надо было через игрек решать, правильно вы мне сказали. В командировку едете? – спосила она.
Ага, заметила наконец чемодан.
– Нет. Совсем.
Голос у него был – не узнать. Расстроенный, даже смущенный. Ничего себе!
– Что – совсем? – не поняла Лиза.
– Уезжаю.
– Куда?
– В Москву. За новым назначением.
– Но как же?..
Лиза смотрела так потрясенно, что Семен отвел взгляд.
– Так сложились обстоятельства, – проговорил он. – Пришел вот… С тобой проститься.
И тут Лиза не выдержала: слишком много потрясений пришлось ей пережить за последнее время. Она взмахнула руками, как будто собираясь взлететь, но, конечно, не взлетела, а отвернулась и зарыдала.
– Лиза! – воскликнул он. – Да что ты? Ну что?
Он пытался заглянуть ей в лицо, но это ему не удавалось – Лиза все время отворачивалась, и он видел только ее беспомощно вздрагивающие плечи. Когда ему все же удалось повернуть ее к себе, она закрыла лицо руками.
– Никого нельзя любить! Никого! – донеслось сквозь частокол ее мокрых от слез пальцев. – Я… подумала, что вы… А вы… бросаете меня!..
Семен обнял Лизу, усадил на лавочку, сам сел рядом с ней и, достав из кармана белоснежный платок, вытер им ее очки и нос.
– Ну что ты? – сказал он. – При чем здесь ты? Это мои личные обстоятельства.
– Я всегда ни при чем, – еще всхлипывая, но уже отчетливо произнесла Лиза. – Я уже привыкла, дядя Семен. Ну, бывают ведь никому не нужные люди, правда? И несчастливые бывают.
– Почему никому не нужные? – как-то скомканно проговорил Семен. – Вера тебя любит. И я… – Заметив, что Лиза печально вздыхает при этих словах и опускает глаза, он сказал уже другим, ясным голосом: – Я любил твою маму. А это много значит. Не веришь мне?
– Вам нельзя не верить, – подняв на него взгляд, тихо сказала Лиза.
– Я тебе напишу, когда устроюсь, – пообещал он. – Ты всегда сможешь ко мне приехать.
Оля отпрянула от стены и со всех ног бросилась через парк к флигелю, где были их с Артемом комнаты.
Семена она догнала уже на Оборотневой пустоши.
– Семен Борисович! – задыхаясь от быстрого бега, крикнула Оля.
Тот обернулся, остановился и, когда она подбежала к нему, спросил:
– Что случилось, Оля?
– Возьмите меня с собой!
– Куда?
– Вы же на лучшее место переезжаете, – выпалила она.
– Куда пошлют, туда и перееду, – сухо ответил он, не удивившись – догадался, наверное, что она подслушивала.
– Вам хорошее место дадут, – уверенно заявила Оля. – Прямо в Москве, точно. А нас с Темкой вы туда не заберете… Возьмите меня с собой сейчас!
– Как я могу вас не забрать? – удивился Семен. – Я же ваш опекун. Устроюсь и заберу. Извини, что заранее не предупредил, но…
– Подумаешь, опекун! – фыркнула она. – Устроитесь на хорошее место и откажетесь. Зачем вам обуза?
Во взгляде ее глаз – зеленых, материнских, красивых – была абсолютная уверенность в том, что именно так и будет, потому что только так и бывает. А может, и в том, что именно так и должно быть. И что же у нее будет за жизнь при такой уверенности?
Да еще Лизины глаза, блестящие за частоколом мокрых от слез пальцев, вспомнились ему…
