Правда, про коллекцию Лизка рассказывала так увлеченно, что заинтересовался не только Артем – он в Суриковском учится, ему положено всем таким интересоваться, – но даже Оля.
До икон ей, конечно, дела не было, она только краем уха слушала, как Лизка рассказывала, что это знаменитый иконостас и что часть икон немцы в войну вывезли. Оля тем временем разглядывала золотую кованую розу. Вот это да! Жалко, что великовата, в две ладони примерно. Лучше бы маленькая – была бы брошка. А так куда ее? На комод положить и любоваться только.
– Конечно, это должно выставляться в мировых музеях, – сказала Лизка.
– Что-то мировые музеи в очередь не выстраиваются, – положив розу обратно в ящик, хмыкнула Оля. – Лежит тут все, никому не нужное.
– Тетя Лида хотела в Париже выставку сделать, – возразила Лизка. – Но Вере не дали разрешение на вывоз. А ведь это несправедливо! Я даже предлагала тайком что-нибудь вывезти.
Она улыбнулась, вспомнив, как горячилась, плакала даже в тот день, когда Вера сообщила, что никакой выставки во Франции не будет.
– Ого! Да ты криминальная личность, оказывается, – поддела Лизку Оля.
– Просто маленькая тогда была, – пожала она плечами.
– А что за история с Ангелом? – Переходя от ящика к ящику, Артем разглядывал иконы. – Тетя Вера говорила, что у Ангелова был какой-то хранитель.
– Икона была Ангела-хранителя, – ответила Лиза. – Илья Кондратьев к ней ризу сделал, наш прадед, между прочим. Она тоже пропала, еще в Гражданскую войну. Стыдно не знать.
– Прямо умру сейчас от стыда, – усмехнулась Оля. – Ну хватит, пошли. Я от пыли чихаю.
– Жаль, что Ангел пропал, – сказал Артем, когда вышли обратно в парк.
– Может, найдется еще, – ответила Лиза, запирая двери склада.
– Странно, что только он пропал, – заметила Оля. – Все в сарае валяется.
– Это не сарай, – сказала Лиза. – Здесь температурный режим идеальный для хранения экспонатов. Мой дедушка Ангелов сам этот склад проектировал.
– Так вот в кого у тебя инженерный талант! – засмеялся Артем.
– Господи, какая скука, – вздохнула Оля. – И вот так все лето пройдет… Лиз, когда хоть в клубе танцы?
– Понятия не имею.
– Конечно, тебе зачем? Наберешь книжек и будешь читать все лето без перерыва.
– А вот и с перерывом, – возразила Лиза. – Я к Пете поеду.
Она взволновалась, сообщая это, даже бледные щеки порозовели.
– У тебя парень появился? – удивилась Оля.
– Никакой не парень. – Лиза смутилась так, будто Оля предположила о ней что-то неприличное. – К Пете Кондратьеву, нашему брату. Вы его забыли, что ли?
– А чего я должна его помнить? – фыркнула Оля. – Он мне кольца не дарил!
– Мне тоже не дарил, просто оставил на время, – заметила Лиза. – А теперь я поеду его навестить и кольцо отвезу. Его из Сибири в Подмосковье перевели.
– Темка, пойдем вечером на танцы? – выбросив из головы и Петьку, и Лизку, спросила Оля.
– Придется, – улыбнулся Артем. – Такова участь брата кинозвезды.
Глава 5
– Андрюша, поздравь меня!
Лицо Николь сияло.
– Поздравляю, – улыбнулся Андрей. – С чем?
Николь была так пунктуальна, что, ожидая ее лишние полчаса в кафе на Монмартре, он уже догадывался: произошло нечто экстраординарное. И теперь обрадовался: по ее виду было понятно, что новости у нее хорошие.
Николь с торжествующим видом положила на столик «Пари Матч». На обложке красовалась фотография, отлично Андрею знакомая.
– Браво! – воскликнул он. – Твоя командировка в Судан стоила мне седых волос, но признаю: ты не зря рисковала. Это надо отметить.
– С удовольствием, – согласилась Николь.
За шампанским Андрей сообщил:
– Завтра прилетает сестра моей мамы. И ее муж.
– Муж твоей мамы?
– У моей мамы не было мужа, – объяснил он. – Ее сестра Вера прилетает со своим мужем. Они не виделись сорок лет, представляешь?
– Это невозможно представить, – покачала головой Николь. – Это просто страшно. Неужели сестра не могла приехать раньше?
– Ее не выпускали не то что во Францию, но даже в Болгарию. Сейчас в СССР новые времена, и то с трудом разрешили выехать, и то не к сестре, а только потому, что Верин муж знаменитый кардиолог и его пригласили на конференцию, и то разрешили чудом, потому что он еврей. Мама говорит, только с Вериной настойчивостью можно было добиться этой поездки.
– Как ты думаешь, они согласятся побеседовать со мной для статьи? – спросила Николь.
– Ты журналистка до мозга костей! – засмеялся Андрей. – Если не укатишь опять в Африку, побеседуешь.
Лида пролила воду, когда ставила в вазу цветы, бросилась было вытирать, но не смогла: руки дрожали. Сорок лет!.. Даже ей, приучившей себя относиться ровно к любым событиям жизни, трудно было оставаться спокойной сейчас.
И когда открылась входная дверь, когда они вошли, в глазах у нее потемнело, и она поневоле схватилась за сердце.
– Ничего, ничего, – приговаривала Лида, когда все бросились к ней, принялись усаживать на диван, открывать окна. – Все уже прошло…
И заплакала, обнимая Веру, тоже рыдающую в голос.
– Вот потому я и не хотел, чтобы мама ехала в аэропорт, – негромко сказал Андрей Семену.
– Лида, это Сеня, – наконец перестав плакать, представила мужа Вера.
– Да-да! – Лиде сложнее было взять себя в руки. В этом смысле сестры совсем не переменились с молодости. – Извините, Семен Борисович, я что-то… Располагайтесь. Верочка, пойдем, я покажу вашу комнату… Или сразу за стол?.. Я что-то растерялась… И гратен, кажется, пригорает… Да что же это со мной!
– Я посмотрю за гратеном, – сказала Николь.
– Спасибо, Николь. Это Андрюшина невеста, она журналистка… Вера! Боже мой! Мы с тобой встретились, а Наденьки нет!..
И Лида заплакала снова.
Окончательно она успокоилась только через час, когда, оставив Андрея и Семена беседовать дома, сестры вышли в Люксембургский сад, рядом с которым жила Лида. Все новости были уже изложены, все фотографии показаны, и чувства так переполняли обеих, что они шли по дорожкам молча.
Когда, устав, сели наконец на лавочку, Вера искоса посмотрела на сестру и сказала:
– Я знаю, о ком ты хочешь спросить.
– Ни о ком не хочу. – Лида встретила взгляд сестры, поняла, что та видит ее насквозь, и сказала: – Это прошлое, Верочка. Оно забыто.
– Неужели ты и Андрею не сказала, кто его отец?
– И что один его дед убил другого? – невесело проговорила Лида. – А потом его отец убил его деда? По-твоему, я должна была это ему рассказать?
