– Эй, неплохая игра, Макарова! – Кравцов похлопал ее по плечу. Его слова сработали, как стартовый свисток. Все те, кто еще сорок минут назад косился и ворчал, теперь хвалили ее наперебой. Спорт в жизни гимназии играл очень важную роль, и даже авторитет Вятского не мог ничего с этим сделать. Катя заметила его настороженный взгляд и улыбнулась в ответ.
«Понял теперь?»
Подошел Гоша.
– Ты использовала свои штучки, чтобы победить? – заключил он.
Катя пожала плечами.
– Не чтобы победить, а чтобы уделать Вятского, это благородная цель. Борьба с великим злом, – она тут же сменила тон, заметив недовольство друга. – Да ты просто злишься, что вы проиграли!
– Была ничья, – напомнил Гоша.
Отдышавшись, Катя выпрямилась в полный рост и только теперь заметила: к ним идет Вятский. Сердце подпрыгнуло. Не будет же он снова… Конечно, она легко даст отпор, но если у него есть штучки вроде – она сглотнула – вроде пистолета…
От усталости мысли текли медленно. Она отвлеклась и едва заметила момент, когда Вятский схватил ее за локоть.
– Идем, котик, надо поговорить.
– Эй, – Гоша попытался оттолкнуть его руку, но ему не удалось. Вятский смерил его недовольным взглядом:
– Просто разговор, – пояснил он, посмотрел на Катю и убрал руку. – Идем.
Не говоря больше ни слова, он направился к выходу, и Кате ничего не оставалось, как пойти следом.
* * *
Вятский вывел ее на улицу, на заднее крыльцо. Холод почти обжигал, но ни он, ни Катя, казалось, этого не замечали. Вятский оперся на перила, достал сигарету и сунул в рот.
– Не против?
Катя была против, но не успела ответить: он щелкнул зажигалкой и затянулся. Оставалось только пожать плечами: зачем все спрашивают, если не хотят знать ответа?
– Значит, это правда? – спросил Вятский, прожигая ее взглядом. – Охотники, ведьмы, тени – все, что ты рассказывала Гоше?
Катя нахмурилась.
– Ты ведь ничего не помнил.
Вятский выдохнул дым.
– Я соврал.
– Ну конечно, – закатила она глаза.
Он смерил ее недовольным взглядом, потом стал рассматривать падающие снежинки. Сгреб немного снега с перил и смял в маленький ледяной комок.
– Мне нужно было время, чтобы все обдумать, – комок полетел в стену и осыпался крошкой, – но я видел его фиолетовый хвост, видел, что их глаза светятся. Все, что ты говорила Гоше, – это единственный вариант.
– Как насчет еще одного, – подсказала Катя. Она сделала шаг в сторону и медленно, чеканя каждое слово, проговорила: – Ты сошел с ума.
– Черт! – Вятский саданул ладонью по стене. Катя вздрогнула, рука потянулась к рюкзаку, но замерла. Если он собирается драться с кирпичом, кто она такая, чтобы мешать? – Хочешь сказать, я псих?
– Ты только что стенку ударил, – напомнила Катя.
– Ладно, – Вятский поднял руки, – раз я все это придумал, ты не будешь против, если я как-нибудь ночью позвоню? Твои родители, конечно, поворчат, но я скажу, что это срочно, так что, думаю, они все равно заглянут в твою комнату и…
– Ну, ладно! – взорвалась Катя. – Поздравляю, ты нас раскрыл.
Она сама удивилась, как легко уступила. Наверное, в глубине души она хотела, действительно хотела, чтобы Вятский все помнил. Тогда он знал бы, какую опасность она представляет. И держался бы подальше.
И, если уж говорить начистоту, ею владело еще одно – противоположное – чувство. Хотя от Вятского тогда было мало пользы, он по-своему пытался помочь и вел себя, нужно признать, достаточно смело. В какой-то – очень малой – степени Катя была ему благодарна, и какая-то – очень малая – ее часть верила, что он заслужил знать правду.
Поэтому она не стала уходить от разговора. Вместо этого выплеснула всю накопившуюся злость. Как будто в душе сидела заноза, а теперь Катя вытащила ее, и из ранки полился гной:
– Что собираешься делать дальше? – накинулась она на Вятского, удивляясь собственной обиде. – Обзвонишь СМИ? Уверена, твою историю с удовольствием напечатают в «Пещере».
– Я просто хотел попросить о помощи. Это по твоей части.
– Правда? Может, стоило подумать об этом, когда впечатывал меня в раковину?
– Я именно об этом, – тихо проговорил Вятский, уставившись на стену: – Хочу понять, почему я это сделал.
Катя уже открыла было рот, но задохнулась на полуслове. Почему?! Он серьезно?
– Потому что ты мерзкий тип, – скорее констатировала, чем спросила она. И собралась уже уходить, но Вятский схватил ее за локоть.
– Нет, послушай, – он впился в нее взглядом, – я сам ни за что не стал бы этого делать. Я имею в виду, – он зажмурился, – это не я, понимаешь?
– Нет, – честно призналась Катя и добавила, немного подумав: – Странно, что я не доверяю парню с пистолетом, правда?
– Пистолет – это другое, – он отмахнулся, как будто речь шла о каких-нибудь конфетах, – он для защиты. – Вятский прикрыл глаза, отгоняя какие-то только ему известные воспоминания. – Я долго думал и понял, что это единственное объяснение: что-то управляло мной. Я имею в виду… Слушай, – Вятский понизил голос, – ведь все это существует? Демоны, магия, охотники. Возможно, что-то в этом роде и повлияло на меня? Ты должна, по крайней мере, проверить. Это твоя работа.
Катя посмотрела со злобой.
– Я ничего тебе не должна.
Вятский выбросил окурок и спрятал руки в карманы штанов. Катя вдруг вспомнила, как он пытался поддержать и успокоить ее, когда их закрыли на заброшенном заводе, как он принял удар на себя, даже не понимая, с чем столкнулся. Как изо всех сил терпел, когда Бьянка нападала. Все это легло на одну чашу весов, а обида – на другую. Катя хотела бы определиться в своем отношении, но весы раскачивались, и перетягивало то одно, то другое.
Вятский ждал еще несколько секунд, потом, поджав губы, подытожил:
– Ясно.
Развернулся и направился в школу.
«Ох, да чтоб тебя!» – подумала Катя и схватила его за руку.
– Я попытаюсь разобраться, – пообещала она, – и если не найду ни одного убедительного доказательства, что ты действовал не по своей воле, ты больше никогда. Никогда, – повторила она медленно, – не подойдешь ко мне, не заговоришь со мной и даже не посмотришь.
Несколько секунд он молчал, а потом протянул руку.
– Идет.
Катя на рукопожатие не ответила.
Глава 2
Бесконечная история
– Пойдешь завтра в «Поплавок»? – спросил Гоша. – Будут показывать «Назад в будущее». Должно быть круто.
Они шли по уже растаявшему снегу. Машины проносились мимо, разбрызгивали грязь, и небо было под стать грязи – тяжелым и серым.
