На узорном паркете посредине каждой комнаты лежали живописные ковры ручной работы, приковывающие к себе внимание сплетениями удивительных узоров. В гостиной на подиуме перед стеной, на которой висел ковёр, стояла низкая скамья, украшенная разнообразными подушками-мутакке. Стараясь соответствовать избранному ещё в 19-м веке стилю, в комнатах стояла резная мебель, висели сверкающие хрустальные люстры, а окна прикрывали тяжёлые портьеры.
Поднявшись на второй этаж, можно было полюбоваться открывающимся видом на здешний сад: прежде всего привлекал внимание небольшой бассейн с фонтаном, вокруг которого цвели прекрасные цветы. Чуть в отдалении можно было заметить огромное тутовое дерево и плакучую иву. Виноградные лозы плотно разрослись вдоль всего забора, окружающего владение. А в глубине сада росло несколько фруктовых деревьев. В том числе и старое гранатовое дерево, всё ещё приносящее вкуснейшие и сладчайшие плоды. Которыми с детства любил лакомиться Рустам.
И вот наконец её оставили в комнате, где ей предстояло познакомиться со своим женихом.
Марьям присела на кровать и, прислушиваясь к трепетанию своего сердечка, стала ждать жениха. Её не оставляли тревожные мысли, ведь она никогда не видела того, с кем предстояло провести всю оставшуюся жизнь. «Какой он? – думала она. – Высокий или низенький, толстый или худой?» Временами от своих мыслей ей становилось страшно. Но вот наконец в коридоре послышались шаги – с каждым из которых приближалось мгновение, когда она увидит будущего властелина своей судьбы.
Вот открываются двери спальни, и Марьям видит силуэт Рустама. Он подошёл к ней, поднял с её лица платок и откинул его назад, открывая восхитительные черты. Марьям наклонила голову и опустила глаза, боясь встретиться взглядом с мужем, страшась испытать разочарование. Но Рустам нежно взял её за подбородок и приподнял лицо кверху.
– Какая удивительная красота! – воскликнул он. – Ты прекраснее всех тех описаний, которые мне приходилось слышать!
Марьям ещё не поднимала глаз, но ей понравился бархатный баритон жениха. И его нежные слова ласкали ей слух, страх понемногу проходил.
– Марьям, мой прекрасный цветок! – продолжал Рустам. – Посмотри на меня!
Марьям подняла глаза, и, как только их взгляды встретились, сердце её растаяло в прекрасном чувстве любви. Она подумала: «Какие у него красивые глаза! Какой же он мужественный и ласковый!»
– Ты покорила моё сердце, я влюблён! – От волшебного тембра его голоса в сердце Марьям поднималась тёплая волна, готовая захлестнуть её с головой. – Не бойся меня!..
– Я… я не боюсь… – дрожащим голосом прошептала Марьям.
А Рустам тем временем достал и преподнёс своей невесте подарок в красивой шкатулке из перламутра. Открыв её, он вытащил кольцо с большим изумрудом в бриллиантовой огранке, взял руку Марьям и надел ей кольцо на палец. После чего нежно поцеловал девичью руку. А потом добавил:
– Вот ещё один подарок, который я хочу тебе поднести, свет очей моих, – с этими словами он протянул Марьям другую шкатулку. Новобрачная открыла её и увидела замечательные гранатовые серьги, на гранях которых сразу заиграли лучи заходящего солнца.
– Моя Марьям! Властительница моего сердца! Моя любовь! – нежно и бархатно говорил Рустам в перерывах между поцелуями. – Пусть эти серьги станут символом нашей любви!
– Рустам, любовь моя, – ласково шептала Марьям. Они вновь и вновь предавались ласкам любви, восхищённо глядя друг другу в глаза.
Эта ночь стала самой волшебной и незабываемой ночью их жизни. Впрочем, такая ночь, наверное, существует в жизни всех новобрачных…
Глава 18
Наконец наступил долгожданный день свадьбы. Все ждали этого праздника и готовились к нему с радостью и нетерпением.
Но были и определённые ограничения для этого дня. Так, например, свадебные обряды нельзя проводить на мехеремлик – месяц траура в исламе, так как это очень плохая примета, и на оруджлуг – период великого поста.
Было приглашено четыреста гостей. С утра я, разумеется, пропадала в салоне красоты. И мой телефон звонил, не умолкая. В том числе, не отставала от других и мама:
– Гюнель, ты где? – возмущалась она. – Ты понимаешь, что уже серьёзно опаздываешь? Ну сколько можно…
– Мама, свадьба без меня не начнется, не переживай, – успокаивала я маму. – Я почти готова, еще пара штрихов, и я выбегаю…
– Гюнель, ты готова? – позвонил Турал. – Регистрация должна состояться в девятнадцать ноль-ноль. Мы уже выезжаем за тобой. Не задерживайся. Я понимаю, конечно, что для невесты внешний вид очень много значит, но постарайся успеть к назначенному времени.
– Да-да-да, я все помню, я готова, только надену платье, – протараторила я и выбежала из салона. Села в машину и водитель помчался на полной скорости.
Я ворвалась домой, и прямиком в комнату.
– Кто-нибудь, помогите мне надеть платье, – закричала я на всю квартиру.
А с первого этажа доносилась игра музыкальных инструментов – кларнета, гармони и нагары, которые играли народную мелодию. Особенно волнительна и трогательна мелодия «вагзалы» – ее играют дважды: когда приходят за невестой, а также когда невесту забирают и она покидает родительский дом.
И вот, наконец-то! Приехал жених.
Турал был в черном смокинге, красив и элегантен, выглядел очень мужественно. Он зашел с букетом кремовых роз в гостиную, где его ждала я – его невеста. Турал подошел ко мне, протянул букет и, глядя мне в глаза, сказал, что я прекрасна. Ко мне подошла женская половина родственников, свекровь, сестры и кузины Турала, и стали украшать меня драгоценностями.
Потом подошел брат Турала – в руках у него была красная шелковая лента. Он завязал ленту мне на поясе – это символизировало чистоту и невинность – и произнес следующие слова:
Добро пожаловать в нашу семью,
Теперь ты наша мама и сестра.
Ты скромная, невинная и прекрасная девушка.
Подари нашей семье семерых сыновей
И одну лишь дочку – невесту, прекрасную, как ты сама.
Брату жениха – тому, кто завязал красную ленту невесте, сделали подарок. Теперь он должен был станцевать танец. Музыканты заиграли танцевальную, зажигательную национальную музыку, под которую все гости, друзья и родственники начали танцевать, кроме жениха и невесты. Ведь танец – это уникальное искусство нашего народа, с помощью которого он выражал свои чувства и надежды.
