Я случайно стала свидетельницей разговора своей родственницы Лалы и ее подруг Аян и Севы.
– Я рада, что у них так получилось! Наконец-то ей утерли нос… Пусть немного помучается! – сказала моя родственница.
– Слишком были счастливы, – поддержала ее подруга.
– Сейчас придет опять вся такая из себя… – продолжала моя родственница, в голосе которой послышалось какое-то превосходство.
– Как у нее это получается, так держаться? – позавидовала собеседница.
– Ничего, и не таких ломали, – со злобной уверенностью ответила родственница. Этот момент нашего унижения и такой удобной минуты, чтобы вытереть об нас ноги, она не могла упустить.
Я бы никогда не поверила, скажи мне об этом разговоре кто-то другой, но я слышала сама, и мне, конечно, было больно и обидно. Никогда никому не желала зла и всегда делала окружающим только хорошее и доброе. Почему так меняются люди?! Почему они так готовы поверить судейскому приговору?! Большинство из присутствующих в суде, как и эти подружки, знали Турала не один год. Видели его в самых разных ситуациях. Наверняка у них сложилось о нём своё мнение. Но им хотелось верить мнению тех, кого и сами-то не особенно уважали. И только потому, что у тех на данный момент были деньги и власть…
Только самые близкие друзья верили в нашу правду, остальные же стали отходить, не интересовались больше нашими делами и не предлагали помощь, а я очень нуждалась в поддержке, в добром слове. Я понимала и ожидала подобного отношения, немного зная людей, а сейчас только утверждалась в своих убеждениях еще больше.
Мама – мудрейшая и благороднейшая женщина, моя опора и путеводная звезда во всей моей жизни, которая всегда может найти нужные слова для того, чтобы утешить меня, сказала мне:
– Доченька, эти люди толкают тех, кто и без их руки пал! И ожесточённо топчут упавшее тело… А ты будь мудрой! Будь выше их! Никого не слушай и верь в правду, в единственную правду, которая существует. Иди до конца и не сдавайся! Не дай никому сломить вас!
И тогда я написала стихотворение, выражавшее все мои чувства, переживаемые мной в тот момент:
Не дам себя сломить я вам,
Добив меня, чего добьетесь?
Хоть, может быть, и слабой вижусь вам,
Сегодня я сильнее всех на свете!
Пусть вы сегодня на коне,
Дает ли это чувство право
Ронять достоинство людей,
Вести себя надменно, своенравно?
И помните, наступит завтра!
На лучшее с надеждой я живу.
Господь ведь видит это все,
Пусть каждому воздаст свое.
Я последовала совету мамы. Мне становилось легче, тем более что я не таила ни на кого ни злобы, ни обиды. Жила так, как считала правильным!..
Глава 45
Умерла моя бабушка Гюльшан. Не дождалась освобождения Турала. А ведь она его любила и всегда молилась за нас и за наше счастье. Я надеюсь, что никто ей не успел сказать, что Туралу дали срок. Она бы сильно переживала за меня, за нас. Я не говорила, что он сидит, и запретила всем родственникам говорить ей об этом.
Перед смертью она подарила мне свое кольцо, которое очень любила и всегда носила. Я очень любила ее и почитала.
Бабушка Гюльшан была правоверная мусульманка, совершающая намаз. Именно бабушка прививала мне мусульманскую веру, объясняла значение Сур и Аят из Корана – священной книги мусульман.
– Внученька, Гюнель, ты покинула свой родительский дом. Ты живешь в другой семье, теперь – это твоя семья. Ты должна быть опорой и поддержкой своего супруга. Ты должна быть заботливой и ласковой женой. Ты должна уважать родителей Турала, они теперь и твои родители, почитай их и заботься о них, как о своих родных родителях. Дай Аллах вам большого счастья, чтобы вы состарились вместе и видели свадьбу своих внуков и правнуков!
Мне показалось, она догадывается, что у меня проблемы. Бабушка сказала, чтобы я была сильной и боролась за свое счастье. Но никто не ожидал столь скорого ее ухода, и я не верила в его возможность – ведь бабушка Гюльшан всегда была жизнерадостной и веселой, хоть и долго болела. Только ведь ничто не вечно. Как поздно иногда мы это понимаем!..
С момента ареста Турала я не проронила ни единой слезинки. Я, для которой разреветься от просмотра мелодрамы или при виде нищего и немощного на улице – пара пустяков, сдерживала себя. Когда же мне сообщили о смерти бабушки, у меня защемило сердце, и я не могла больше бороться со своей болью. Я знала, что если дам себе слабинку сейчас, то сразу же впаду в депрессию, а этого я не могу себе позволить.
Увидеть бабушку мне не пришлось – когда я приехала, она была закрыта. Бабушка лежала в деревянном открытом ящике табут, куда кладут умершего. И была накрыта материями. При этом, согласно давним обычаям, табут должен лежать по направлению к Кибле (Мекке). Тёти тогда сказали, что мне и не надо было ее видеть, они сами взяли ее для обмывания в мечеть.
С наступлением бабушкиной смерти мулла читал над ней молитву «кялма-йи-шящадят» (исповедание веры). Следующий этап похоронного ритуала – облачение в саван. Саван привезли из Мекки, где такие готовили из белой материи – обычно полотна, ситца или бязи. Состоял он главным образом из трех частей: куска ткани для окутывания нижней части тела, рубахи и ткани, покрывающей умершего с головы до ног. При этом рубаха для женщин шилась несколько длиннее, чем мужская.
Сразу после смерти в доме собрались люди – родственники, знакомые, соседи, односельчане. Приходили все, кто узнавал о ее смерти. Женщины окружили бабушку и долго оплакивали. После чего носилки подняли сыновья и ближайшие родственники умершей. Их приподнимали три раза, затем опускали на землю, стараясь при этом держать носилки высоко.
А потом тронулись в последний путь. Похоронная процессия двигалась медленно, впереди шел мулла, читающий молитвы – «Эзан», «Ар-рахман», за ним несли носилки.
Женщины в похоронной процессии не участвовали, оставались дома.
Поминание покойника – один из древнейших ритуалов, в котором выражается память об умершем, внимание и уважение к нему родственников и односельчан. Сразу же после погребения участники похоронной процессии возвращаются в дом, где справляются поминки.
В Азербайджане поминальные обряды совершаются в третий, седьмой и сороковой (иногда пятьдесят второй) дни после смерти и в день годовщины. На поминки в день похорон гостей не приглашают, люди приходят сами. Поэтому этот вечер называется «хатир геджаси» – вечер свободных посещений.
В день похорон поминки как таковые не справляются. Присутствующим подается чай, халва, а в северо-западных районах еще и юха (иначе – лаваш, лепешка из очень тонко раскатанного теста). Халва – ритуальное блюдо и готовится во все поминальные дни без исключения. Пришедшие на поминки должны обязательно отведать халвы. На сороковой день, в годовщину смерти и в праздник Новруз завернутую в тонкий лаваш или положенную в хлеб халву для поминания покойника раздавали родственникам и соседям, а также несли на кладбище, где раздавали бедным или участникам церемонии.
