Общаясь со стервозной сотрудницей, представляла на ее месте своего ребенка или тяжелобольного человека. Такая маленькая визуализация помогала мне сохранить спокойствие в трудные моменты. Это берегло мои нервы и нервы коллектива. Делала комплименты. К сожалению, мы чаще обращаем внимание на чужие промахи или недостатки. А в результате люди теряют уверенность в своей внешности и таланте. Я могла похвалить прическу, макияж и гардероб коллеги или выказать свой восторг от ее последнего проекта. Поздравляла с праздниками, предлагала свою помощь.
Так я проработала там некоторое время. Вроде бы обстановка налаживалась, и мы стали понимать друг друга. А параллельно я занималась делами Турала, но никак не получалось убрать «стоп» на границе, чтобы он мог вернуться. Неожиданно меня вызвал директор и попросил уйти с работы. Ему поступали систематические угрозы от Сафара. И мне вновь пришлось уволиться.
На Новый год мы с детьми поехали в Москву навестить Турала. Мы безумно соскучились. Четыре дня, проведенных вместе, восполнили пустоту и стерли одиночество, в котором мы оба находились.
Муж провожал нас в аэропорту. А Мурад начал плакать, обнял отца и спросил:
– Папа, почему ты опять уехал? Ты не хочешь быть с мамой?
Я не ожидала от Мурада этих слов, мне казалось, что он не понимает, а оказалось, что мальчик понимает больше, чем я могла подумать. И я сказала Туралу, что не могу больше жить врозь, бояться, оглядываться и бесконечно ждать опасности. Если ничего не получится, мы должны уехать навсегда и подальше от родных мест.
Возвратившись в Баку и еще раз все обдумав, я приняла решение и стала собираться, чтобы поехать за Туралом. Собирала наши вещи и горько плакала, смотрела на наши свадебные и семейные фотографии, смотрела на памятные и дорогие мне вещи, и было очень больно и обидно, что я должна покинуть свой родной дом и свою родину.
Мне позвонила свекровь с печальной новостью: мой свекр скончался от инфаркта. Он не выдержал бед, свалившихся на сына, и умер.
Земля уходила у меня из-под ног. Казалось, что я знаю, чего хочу от жизни – раньше у меня были цели и мечты, а сейчас только одна неопределенность. Неопределенность, которая убивает еще больше…
Этой же ночью мы отправились в Шеки на церемонию погребения. Когда приехали, тело свекра уже отпевали. После похорон я вернулась в Баку и, завершив все незаконченные дела, могла отправляться в путь.
Мама, моя мамочка! Папа, мой папочка! Если бы не вы, я бы не выдержала и не переборола припасенные судьбой на мою долю горести. Мама, ты всегда рядом, ты всегда все знаешь на один шаг вперед, и мне больнее всего, что я должна уехать от вас, мои дорогие, мои мама и папа!
Как сложится моя жизнь и моя дальнейшая судьба, никто предугадать не может, но я верю и знаю, что это не конец и я еще вернусь!
Прощай, родимый край,
Тебя я покидаю,
Прощай, родимый дом,
Мои родные, близкие друзья.
Я всех вас покидаю.
И мчится поезд быстрый мой,
Оставив позади места родные.
Места, где детство провела,
Где я шалила и играла
И незаметно подрастала.
Я вас и правда покидаю!
Родимый край, земля родная,
И я вам, правда, обещаю:
Я, несомненно, к вам вернусь:
Прекрасней места нет на свете,
Чем край родной, земля родная!
Глава 55
Мы прилетели во Франкфурт около часа назад, до следующего рейса оставалось много времени.
До приезда все прошло спокойно. Документы были тщательно подготовлены, собраны. Меня провожали родители, они прощались со мной так, как прощаются в последний раз, не зная – доведётся ли увидеться когда-нибудь снова. Но мама и отец благороднейшие люди, они всегда поддерживали и очень переживали за меня.
«Allah yolunuzu açıq eləsin! Allah hemişə başınızın üstündə olsun və sizi qorusun!»
[20] – папа и мама благословили меня в добрый путь и пожелали мне удачи.
Приземлившись во Франкфурте, я позвонила им и сообщила, что мы долетели в целости и сохранности и нет повода для беспокойства.
Надо сказать, что Франкфуртский аэропорт – это целый город с разными входами и выходами, расстояния между гейтами так велики, что приходится добираться на внутреннем поезде. Здесь очень легко потеряться и опоздать на рейс, и такое часто случается. Решив не рисковать, я сразу отправилась искать свой гейт. И неожиданно услышала свое имя – меня звал женский голос. Оглянувшись, я признала приятелей своих родителей, которые, как оказалось, тоже летели в Лос-Анджелес. Мы поздоровались, я сделала вид, что мне очень приятно их видеть, хотя мне было абсолютно не до них. Меня сейчас волновало только одно – сесть на рейс и поскорее улететь. По дороге до гейта Инара – так звали знакомую – без остановки и не переводя дыхания, так, как будто видела меня последний раз в жизни, рассказывала мне о том, как они поедут отдыхать во Флориду и что в прошлом году они ездили в круиз на Багамы. И получили огромное удовольствие от многоэтажного и супернавороченного лайнера, который отправлялся из Галвестона. Она настойчиво советовала мне съездить туда с семьей.
Мы подходили к гейту. Я решила далеко не отходить и расположилась удобно на скамейке, разложила сумки, купила детям чипсы и газировку.
Через полтора часа должна начаться регистрация на рейс. Посмотрела на часы – время проходило очень медленно. И меня одолела внутренняя тревога и предчувствие, что должно что-то произойти. Дети бегали вокруг меня, как игрушки на батарейках-энерджайзерах, которые никогда не устают и не стоят на одном месте. Я не возражала, требуя только одного – не отходить от меня далеко, о чем предупреждала детей еще до отъезда.
Наконец объявили регистрацию на рейс. Но буквально через несколько минут по громкой связи приглашают кого-то подойти к стойке. Когда объявляли во второй раз, я разобрала свое имя. Напротив сидели мои знакомые, которые подтвердили – зовут меня. Меня бросило в дрожь, ноги окаменели, и я не могла встать с места. Зову детей, беру сумки, кое-как встаю, на ходу придумывая, что же ответить, если меня будут допрашивать.
Подхожу к стойке, стараюсь вести себя спокойно и сдержанно. Получается, или все написано на моем лице? Если бы я могла – я бы разревелась. Дети не понимают происходящего, они задают вопросы, но ответить нет сил. Когда мой сын закричал: «Мама, ты что, не слышишь? Куда мы идем? Мы же должны сесть в самолет!», я очнулась, взяла себя в руки и объяснила детям: это всего лишь проверка документов. Она быстро закончится, и мы наконец-то улетим.
С группой из восьми или десяти человек – точное количество я не успела посчитать, во главе с тремя офицерами и двумя работниками Франкфуртского аэропорта, нас проводили в другую комнату и велели подождать в зале ожидания, ничего не объясняя. Я настойчиво попросила у офицера разрешения зайти в комнату для досмотра вместе с детьми, отказавшись оставлять их одних даже на минуту. Дети могли испугаться, и я беспокоилась за них.
