податей. Ежегодно нагружают они пятьдесят слонов и пятьдесят же гиппопотамов чистейшим бальзамом и столько же – драгоценными камнями и чистым золотом. Ибо земли эти изобильны драгоценными камнями и червонным золотом. Люди, вкушающие хлеб небесный, живут по пятьсот лет. И воистину каждые сто лет они омолаживаются и обновляются полностью, испив трижды из источника, который бьет из-под дерева, стоящего на том острове. А вода эта, как было сказано, избавляет их от старости, и с ее помощью они освобождаются от бремени лет и выглядят словно тридцатилетние или сорокалетние. По истечении же пятисот лет они умирают, и в соответствии с обычаем того народа их не хоронят, но переносят на упомянутый выше остров и кладут на растущие там деревья, крона которых очень густая и никогда не опадает. Тень этих деревьев наиприятнейшая, а аромат их плодов наисладчайший. Мертвые тела там не тлеют и не превращаются в прах, но остаются словно живыми и такими пребудут, как предсказал один из пророков, до прихода Антихриста. <…>».
В древнерусском переложении греческого текста, сделанном еще в XIII веке, более подробно говорится о знаменитой птице Феникс : в новолуние она свивает себе гнездо, приносит с неба огонь, сама сжигает свое гнездо, и сама здесь тоже сгорает, и в этом пепле зарождается червь, покрывается перьями и потом становится единственной, той же самой птицей, другого плода у этой птицы нет; а живет она пятьсот лет. Из канонического же вышеприведенного греческого варианта видно, что здесь речь идет о классическом золотом веке в средневековом представлении о нем и христианизированной интерпретации
[40]. Можно, конечно, искать истоки золотого века в самой что ни на есть глубокой гиперборейской древности. Но Л. Н. Гумилёва в его книге и проводимом историческом расследовании интересовал совершенно другой вопрос: кто же была на самом деле эта загадочная фигура Средневековья, прозванная пресвитером Иоанном?
Лев Николаевич считал (и именно это доказывает на десятках и сотнях страниц своей книги), что христианским властителем Азии в ту эпоху был один из ханов степной орды каракитаев (или киданей ), исповедовавшей в основной своей массе несторианскую ересь
[41]. От самоназвания этноса — (кара) китаи — возникло русское наименование страны Китай и населяющих ее многочисленных народов, всех скопом сегодня именуемых китайцами. Считается, что соответствующая огласовка топонима и этнонима пришла к нам от монголо-татар.
Так это или не так, в данном случае не столь важно. Гораздо важнее, что в действительности степняки-каракитаи не имели ничего общего с исконными подлинными китайцами ни по языку, ни по происхождению. Собственно китайцы, издревле жившие в районе великих рек Янцзы и Хуанхэ, называют себя ханьжень (люди Хань) или «чжунгожень» (люди Срединного государства). Каракитаи были для ханьцев (чей язык в настоящее время является официальным государственным языком Китайской Народной Республики) пришлым чужеязычным народом, происхождение которого терялось во тьме веков.
Долгое время каракитайские племена кочевали на территории современной Маньчжурии, изредка беспокоя набегами южных соседей. Но в X веке, подчинив все местные народы, каракитаи образовали государство Ляо — самую сильную и могучую державу во всей Северо-Восточной Азии. Став сильными, каракитаи обрели уверенность и наглость. У них пробудился звериный аппетит, присущий всем захватчикам, и, смело преодолев Великую Китайскую стену, которая до тех пор отрезвляюще действовала на всех кочевников, начиная с гуннов, каракитаи начали планомерное наступление на китайскую империю Сун, сменившую распавшееся Танское государство.
Сметая императорские полки, каракитаи в короткое время завладели огромной территорией и вышли на берега Янцзы. Над китайской империей нависла угроза полного разгрома. С большим трудом императору удалось задобрить алчных кочевников и заключить с ними мир на кабальных условиях. К ставкам каракитайских ханов нескончаемым потоком потянулись обозы с данью — драгоценностями, серебром и лучшими сортами китайского шелка. Богатство и довольство, сытость и покой, раболепие и славословие притупили бдительность каракитайских владык. Вновь окрепшая Сунская империя сумела договориться с сильными племенами чжурчженей и, внезапно ударив по каракитаям, сбросила иго поработителей.
Разгромленные остатки каракитаев бежали далеко на запад. Совершив бросок через Центральную Азию, они остановились на территории между Иртышом и Амударьей и основали здесь спустя некоторое время государство каракитаев. Однако на сей раз под власть каракитаев попали тюркские племена, которые не имели сказочных богатств китайских императоров. Но тем тяжелее оказался гнет, который лег на плечи народов, населявших Туркестан. Изведав позор поражения, былые властители Восточной Азии с остервенением цепного пса, которого сильно побили палкой, набросились на местное население, присваивая и отбирая все, что только можно.
Еще в пору господства над Сунской империей каракитаи приобщились к культуре своих данников. У китайцев были переняты одежда, прически, иероглифическое письмо, усвоены обычаи и традиции. И все же каракитаи не ассимилировались полностью. Они сохранили свой язык и психологию кочевников. Государство каракитайских гурханов на территории Средней Азии оказалось недолговечным. Рыхлое пестроязычное, со слабой центральной властью, опиравшейся главным образом на силу кнута, оно просто дожидалось более сильного господина, который бы мог без труда прибрать, к рукам этот непрочный конгломерат племен и народов.
И хозяин вскоре нашелся. Владение каракитаев оказалось по существу единственным государством, которое без боя сдалось на милость Чингисхана. Монголы не погнушались услугами добровольных рабов. И не было у монгольских ханов, нойонов и нукеров более преданных и более исполнительных прислужников, чем каракитаи, из среды которых вербовались чиновники, писцы, казначеи, толмачи, лекари, гадатели и толкователи снов.
Незадолго до смерти Чингисхан подарил земли бывшего государства каракитаев своему второму сыну Чагатаю, прибавив ко вновь образованному улусу опустошенные области Самарканда и Бухары. В то время как младшие братья Угедей и Толуй завоевывали Северный Китай, а племянник Батый, сын умершего Джучи, топтал и жег русские княжества, Чагатай спокойно кочевал в долине реки Или, проводя жизнь в пирах, охотах и любовных утехах. Здесь по-прежнему процветало несторианство, которое пользовалось высочайшим покровительством. (По подсчетам Гумилёва, к XIII веку три четверти евразийских кочевников являлись христианами несторианского направления.) Впрочем, процветал и традиционный монгольский шаманизм, поощрялся ислам, через некоторое время ставший официальной религией Золотой Орды, и, наконец, поддерживалось православие русских князей, ставших данниками монгольских ханов.
