Если бы на тот момент действительно существовал достойный преемник, Рузвельту было бы довольно сложно найти поддержку, чтобы баллотироваться на третий срок. Приняв во внимание теорию Макиавелли, ФДР осторожно создал определенное количество возможных конкурирующих между собой преемников, которых необходимо было предъявить на суд общественности, чтобы убедить последнюю в том, насколько данные кандидаты не отвечают требованиям. Однако такой шаг — довольно рискован, поскольку немногие политики кажутся достойными наивысшего поста до тех пор, пока они не займут его. Лорд Ливерпуль, Джеймс К. Полк, даже Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и Клемент Эттли — первые, о ком вспоминаешь в этой связи. У медали есть, конечно, и обратная сторона, когда кандидаты создают полное впечатление людей профессионально подготовленных для такой работы, пока они не заступают на пост, — ярчайшим примером являются Улисс С. Грант и Энтони Иден. Также нельзя не вспомнить о ФДР, по поводу которого Эл Смит также ошибочно рассуждал, поддержав кандидатуру Рузвельта на пост губернатора штата Нью — Йорк в 1928 году. От Демократической партии рассматривались четыре кандидатуры. Рузвельт вяло поддержал Корделла Халла, многоопытного государственного секретаря, и министра юстиции Роберта Х. Джексона. Демократы, настроенные негативно по отношению к «новому курсу», склонялись к выбору Джека Гарнера и Джеймса Фарли, политикана — католика от Нью — Йорка, слугу, который жаждал сместить своего хозяина. Они образовали неубедительную команду, ни один из участников которой, вероятнее всего, не был бы избран, вне зависимости от каких‑либо других недостатков. Их надежды пошли прахом, когда в июле 1940 года съезд Демократической партии уверенно проголосовал за Рузвельта. Это произошло в Чикаго, как и в 1932 году. Такой исход вызвал у них диаметрально противоположные реакции. Халл остался Государственным секретарем вплоть до конца 1944 года, хотя его влияние стало еще меньше, чем в мирное время. Гарнер был подавлен и подал прошение об отставке, отправившись на свое ранчо в Увальде, штат Техас, где, несмотря на, а возможно как следствие, свою неприветливость и пристрастие к виски, дожил до 1967 года, и умер только в возрасте девяноста девяти лет. Фарли резко прекратил политическую деятельность. Он серьезно упрекал Рузвельта, вскоре уволился с поста Генерального почтмейстера и стал работать на корпорацию Кока — Кола.
Гарри Гопкинс, на которого Рузвельт в 1938 году обратил пристальное внимание, попал в другую категорию. Он был, в определенном смысле, первоклассной кандидатурой, однако слабое здоровье и зависимость от Рузвельта стояли на его пути к президентской власти. В любом случае, к 1939 году его имя уже не фигурировало в списках. Тем не менее, Гопкинс с энтузиазмом принялся за организацию предвыборной программы Рузвельта в Чикаго.
Все это не дает ясного ответа на вопрос о том, когда же ФДР принял решение баллотироваться на третий срок после 20 января 1941 года. Еще в феврале 1940–го Рузвельт, обращаясь к сенатору Норрису (штат Небраска), который, несмотря на различие по географическому принципу, решительно поддержал его в работе с Администрацией ресурсов долины Теннеси, искренне аргументировал свое нежелание идти на третий срок, сказав: «На третьем сроке у меня возникнет гораздо больше разногласий с Конгрессом и многосложных проблем в результате моего избрания, чем когда‑либо прежде». Это был искренний, но не обязательно решающий аргумент, и его, вероятно, стоило толковать как то, что ФДР считал «новый курс» исчерпавшим себя, но не как то, что у Рузвельта отсутствовали дальнейшие амбиции. В то время получила распространение карикатура, на которой Рузвельт запечатлен в процессе превращения «Доктора новый курс» в «Доктора Выиграй войну». Поэтому его умонастроения, высказанные Норрису, приняли умеренный характер после разговора с Моргентау (ФДР знал его лучше, чем Норриса), который состоялся несколькими неделями раньше. Он говорил: «Я не хочу баллотироваться вновь, если только дела в Европе не станут намного хуже со времени этого разговора».
В следующие пять месяцев ряд общих решений Великобритании и Франции, а также решительные действия Гитлера полностью удовлетворили этому условию. И все же не совсем ясно, какую личную выгоду преследовал Рузвельт. Он мог бы сделать выбор в пользу своей коллекции марок и тихой загородной жизни в Гайд — Парке (его мать, которая здравствовала вплоть до сентября 1941 года, весьма это приветствовала), вместо чувства разочарования, которое его поджидало в Вашингтоне. Но глубоко внутри этот один из величайших политических деятелей в истории западного мира отчетливо осознавал вселенскую тоску, которая его ожидала в Гайд — Парке.
У Рузвельта также был ясный взгляд на вещи — более чем у кого‑либо из его помощников, за исключением Айкса, Моргентау и Гопкинса. Он имел серьезно обоснованные аргументы против фашизма как угрозы культурным ценностям и безопасности Соединенных Штатов.
Таким образом, вероятно, к Пасхе 1940 года он уже принял решение и укрепился в своем намерении после вторжения Гитлера в Норвегию и Данию и оккупации Голландии, Бельгии и Франции. Рузвельт демонстрировал возрастающую воинственность и уверенность в необходимости остаться на третий президентский срок, подписав в июне назначение двух беспартийных депутатов на посты министров в Кабинете. Он отправил в отставку двух «миротворцев» от Демократической партии, возглавлявших военное министерство и военно — морское министерство США, назначив на их место приверженцев интернационализма от Республиканской партии. Генри Л. Стимсон, который занимал пост министра обороны при президенте Тафте и пост государственного секретаря при Гувере, возглавил военное министерство (сухопутные войска включительно). Франк Нокс, издатель из Чикаго, который участвовал в президентской гонке в паре с Альфредом Лэндоном в 1936 году (в качестве соперника Рузвельта), возглавил военно — морское министерство. Тем не менее, ФДР был убежден, что если уж ему и суждено впервые нарушить прецедент, созданный в 1796 году Джорджем Вашингтоном, который не допускал возможности третьего президентского срока, то это должно было выглядеть с его стороны как спонтанная и вынужденная необходимость, а не жажда беспрерывной власти. Он достиг этого результата благодаря отточенному политическому мастерству, которое хотя и изменило ему в последние два года, но осталось неотъемлемой частью его арсенала. Итоги первого и единственного голосования в Чикаго приводим далее: Рузвельт — 496 голосов, Фарли — 72, Гарнер — 6, Тайдингс — 9, и Халл — 5.
Безусловно, одним из мотивов Рузвельта, заставившим его принять решение идти на третьи президентские выборы, была его уверенность в том, что именно он, как никто из кандидатов, сможет оказать помощь Европе в ее усилиях противостоять нацизму. Однако как только Рузвельт окунулся в предвыборную борьбу дома, он, временно, но безоговорочно, отодвинул европейские проблемы на второй план, и полностью посвятил себя единственной цели — одержать победу на выборах. Было еще одно осложнение. По крайней мере, до начала июля 1940 года Рузвельт не был целиком и полностью уверен в желании и способности Великобритании бороться в одиночку. Так же как он не верил в Черчилля по прошествии нескольких недель с момента избрания последнего на пост премьер — министра в 1940 году. ФДР полагал, что Черчилль лучше, чем Чемберлен, но не более того. Фактически Рузвельт просил Черчилля писать ему напрямую после его возвращения в Адмиралтейство в сентябре 1939 года, что в итоге превратилось в переписку между «военным моряком и бывшим военным моряком». За это время они обменялись в общей сложности десятью письмами. Несмотря на это, Рузвельт, по — видимому, не смог целиком преодолеть определенное пренебрежение Черчилля к своей особе, когда в бытность свою заместителем военно — морского министра Франклин познакомился с будущим премьер — министром в Лондоне в 1919 году.
