Когда Сулейман воссел на трон, у Турции уже существовали определенные отношения с Рагузой и Венецией, двумя центрами коммерции в Адриатике, для которых по причине их обширной торговли «сердечное согласие» с Портой было очень желательно. Рагуза стала первым иностранным государством, которое поздравило нового султана с восшествием на престол, и султан вновь пожаловал Рагузской республике торговые привилегии, которыми она раньше пользовалась в Египте.
После того как в 1499 году Турция разгромила Венецию в морской битве при Сапьенце и венецианцам пришлось просить мира, они получили следующий ответ от тогдашнего великого визиря: «Можете сказать дожу, что хватит ему обручаться с морем, теперь наша очередь»
[8]. Это хвастливое заявление постепенно стало претворяться в жизнь по мере новых турецких завоеваний в Средиземноморье, и вскоре Венеция поняла, что сможет сохранить свободу на море, только поддерживая добрые отношения с турками, которых она не могла победить. Напрасно она искала помощи против мусульман, напрасно вела единоличную борьбу с их нашествиями, заслужив себе прозвище «бастион христианства». Если бы Венеция «не научилась целовать руку, которую не могла отрубить», она не смогла бы оставаться даже второсортной державой в Леванте, в которую ей пришлось превратиться. Из Венеции в Порту часто присылали посольства, и там постоянно пребывали венецианские бальи. Эти бальи проявили себя мудрыми государственниками и не только сохраняли хорошие отношения Венеции с Турцией в течение тридцати трех лет, но и внесли бесценный вклад в историческую науку благодаря частым и подробным отчетам, которые они отправляли на родину.
Когда Турция продемонстрировала свою силу, захватив Белград и Родос, Россия тоже прислала в Порту свое посольство; и русский царь, осознавая, насколько ценен союз с Портой, дважды пытался заключить его, но безуспешно. Сулейман не видел выгоды в таком союзе, хотя и не испытывал вражды к России, которая в то время еще не обладала заметным влиянием. В письме, написанном во второй половине своего правления, султан упоминает о дружественных отношениях между Портой и Россией и рекомендует турецким купцам покупать меха и товары в Москве.
Поскольку победы Сулеймана, естественно, столкнули его с домом Габсбургов, уместно будет коротко рассмотреть политическую ситуацию в Священной Римской империи того времени.
В октябре 1520 года, того же года, когда Сулейман взошел на престол, испанский король Карл V стал императором Священной Римской империи. Испытывая постоянные трудности из-за немецких князей, за безопасность и процветание которых император всецело брал на себя ответственность, не получая взамен никакой сравнимой пользы, Карл V являл собой полный контраст с Сулейманом, чье слово имело силу закона во всех его обширных владениях. Вместе с империей Карл приобрел противника в лице короля Франции Франциска I, его неудачливого соперника и с тех пор заклятого врага. Еще одним соперником, на первый взгляд не столь опасным, хотя ему суждено было стать источником тревог и слабостей империи, был брат императора Фердинанд. Как говорят, советник Карла де Шьевр по поводу Фердинанда сказал ему так: «Не бойся ни короля Франции, ни иного правителя, кроме твоего брата». Честолюбие Фердинанда проявилось очень рано. Его дед Фердинанд Арагонский пытался создать для него итальянское королевство, но без успеха. Карл после избрания императором передал Фердинанду прежние австрийские провинции, чтобы удовлетворить его жажду власти, и потом женил его на Анне, наследнице Венгрии и Богемии, чей король Людовик (Лайош) был еще ребенком, слаб физически, и ему не суждено было долгое царствование. Это открыло перед Фердинандом простор для действий на юго-востоке и заставило его столкнуться с неуклонно наступающим Сулейманом; в конце концов он отдал этому все свои силы и стал не чем иным, как источником постоянной слабости империи.
Так Карл V, номинально император государства в Центральной Европе, противостоял четырем соперникам, желающим заставить его поделиться верховной властью: беспощадному противнику Франциску I, честолюбивому претенденту Фердинанду, Сулейману-завоевателю и мятежным протестантам. Слабость и разногласия в христианском мире сыграли на руку Сулейману, который был слишком умен, чтобы не воспользоваться ими.
На самом деле прошло уже много лет с тех пор, когда Европа объединялась ради совместной борьбы с турецким нашествием. Самыми упорными врагами турок в Европе были римские папы, в частности Каликст III, который в 1453 году напрасно старался спасти Запад от победоносных армий Мехмеда; Пий II, который ради освобождения Европы от ислама призывал к всеобщему крестовому походу и даже пытался письмами обратить Мехмеда в христианство; Павел II, который оказывал щедрую помощь Скандербегу и его армиям в Венгрии и Албании в борьбе с турецким нашествием; Александр VI, который держал в заложниках принца Джема, мятежного брата султана Баязида, ради дружественных отношений с султаном, на которого он напал после смерти Джема; и Юлий II, который собирал крестовый поход в начале XVI века, но не смог его осуществить. Все это время турецкие завоевания продолжались практически беспрепятственно. К концу XV века религиозные интересы начали уступать политическим, и Европа приняла турок в качестве постоянного политического фактора. Тем не менее когда Карл стал кандидатом в императоры Священной Римской империи, он подчеркивал свою готовность к этому высокому посту тем, что, получив обширные имперские владения, сможет успешно противостоять туркам. Однако из-за внезапного распространения ереси и мятежа в самой христианской церкви страх перед исламом отошел на второй план даже после потери Белграда и Родоса. По крайней мере, так было с Карлом V и немецкими князьями, но совершенно иначе с юным королем Людовиком, который с ужасом смотрел на приготовления турецких завоевателей к войне с Венгрией не на жизнь, а на смерть.
Если завоевания Сулеймана сделали его естественным врагом Австрии, то в лице Франциска I он прибрел такого же естественного союзника. Дружба между Портой и Францией не была чем-то невиданным, хотя религиозные французы весьма не одобряли ее. Торговые соглашения между обоими государствами существовали уже какое-то время. Воцарение Франциска 1 января 1515 года стало вехой в вопросе отношений Европы с Востоком. Восточная политика Франциска начиналась как обычно: он заключил договор со Львом X о том, чтобы изгнать турок из Европы, но отказался помогать Венгрии в этой задаче. Папа призвал европейские государства к миру и крестовому походу против общего врага, но смерть Максимилиана и начало Реформации не дали осуществиться этому плану. Единственным результатом стало расширение сферы европейской политики, которая включила в себя восточный вопрос и Османскую империю и заставила все западные державы заняться восточными делами. Самые дальние державы начали втягиваться в турецкие дела; Франция, Испания и даже Англия оказались в сфере восточного влияния.
