Кабиз был одним из улемов, то есть толкователей священного закона, который пришел к убеждению, что Иисус превыше Мухаммеда, и таким образом стал вероотступником и изменником по отношению к султану. «Он пал в долину заблуждений и пошел путем погибели и опасности, сойдя со славной дороги истины», – пишет Солак-заде. Привлеченный к военному суду, Кабиз был без лишних церемоний приговорен к смерти, судьи даже не попытались показать ему, в чем его ошибка. Великий визирь упрекнул их, что не следует так относиться к еретику, и сказал, что единственным оружием против ереси должен быть закон и знание. Таким образом, дело попало на рассмотрение в диван, и султан, присутствовавший за своим окошком, остался недоволен снисходительностью Ибрагима, причиной которого, возможно, было то, что тот был христианином по рождению, хотя и стал ревностным мусульманином.
«Как же так, – вопросил султан, – неверный безбожник, посмевший находить недостатки у благословенного пророка, уходит от наказания, даже не убедившись в ошибочности своих заблуждений?» Ибрагим ответил, что судьи недостаточно знают законы шариата, чтобы решить это дело. Тогда вызвали главного судью Стамбула и муфтия, и после долгой дискуссии «язык Кабиза замер, и он опустил голову». Кабиза осудили по законам шариата и казнили.
Этот случай, когда еретика сначала судил военный суд, потом его дело разбирал Государственный совет, и лишь потом его окончательно приговорили к смерти по религиозному закону, показывает все неудобство функционирования государственной системы, где так мало разграничиваются разные функции. Пожалуй, проще всего представить себе великого визиря в качестве наместника султана, как его и называли.
О деталях работы Ибрагима в качестве государственного деятеля есть отрывочные сведения, но нет общей картины. Видимо, он ревностно занялся коммерцией и нажил немалое состояние. Он дал сирийцам монополию торговли, которую после подтвердил султан, и сделал так, чтобы все торговые пути в стране проходили через Константинополь. Он поддерживал торговлю с Венецией и освободил венецианцев от уплаты налога на товары, ввезенные из Сирии. Он всегда был другом Венеции, до конца своих дней способствуя ее торговым отношениям с Портой и не допуская войны.
По рассказам венецианцев мы знаем, какими широкими были интересы Ибрагима: то он надзирает за торговлей зерном, то получает партию фарфора, то занимается строительством канала, то открывает новые торговые пути, то наблюдает, как в Порту приходят новые суда. Он поддерживал торговлю на побережье Далмации. Будучи бейлербеем Румелии, он больше всего был заинтересован в торговых и других отношениях с Европой. В то время в Турции едва лишь зародился экспорт и импорт, хотя московские и другие торговые компании уже обращались с просьбами о концессиях во владениях султана. В этом смысле Ибрагим не придумал ничего великого и не опередил свое время.
В качестве судьи он улаживал споры и завещания к удовлетворению заинтересованных сторон. Каждый посол, прибывавший в Порту по государственным, личным или коммерческим делам, сначала представлялся великому визирю, который мог собственноручно заняться его делом или отослать его к султану. Приемы у визиря проходили очень торжественно, и в письмах венецианцев встречается множество советов о том, как снискать расположение великого министра. Как видно, даже его критики единодушно признавали выдающиеся способности Ибрагима. Все называют его мудрым и одаренным человеком; но у него есть по меньшей мере один суровый критик среди венецианцев, который считал, что его власть – произвол. Даниэлло ди Лудовизи в 1534 году писал так: «Сулейман поручил управлять своей империей другому. Султан со всеми его пашами и придворными не станет даже обдумывать важного дела без Ибрагима, тогда как Ибрагим все сделает без Сулеймана или иного советника. Государству не хватает хорошего совета, а армии – хороших умов. Привязанность Сулеймана к Ибрагиму достойна не похвалы, а порицания».
И дальше:
«Еще один недостаток был у турецкой армии, и причинами его были в первую очередь небрежение султана (который, говоря по правде, не обладает такими талантами, каких требует величие его империи) и во вторую – действия Ибрагима-паши, который при помощи тех же средств, какими он пользовался для возвышения и защиты самого себя, а именно унижения и даже убийства всех, кто внушал ему опасение своими талантами, лишил государство хороших советников и армию хороших военачальников.
К примеру, он обезглавил Ферада-пашу, доблестного военачальника, и был причиной бунта Ахмеда-паши, которого обезглавили в Каире, он же заставил Пири-пашу, старого советника, уйти со своего поста, и некоторые даже обвиняли Ибрагима-пашу в том, что он его отравил. А затем было так, что Рустем, молодой человек, начальник конюшен великого сеньора, познакомился с ним, и Ибрагим, предупрежденный об этом, находясь тогда в Алеппо, отправил его подальше правителем в Малую Азию. Недовольный, Рустем попросил великого сеньора не отпускать его, и тот ответил: «Когда я увижу Ибрагима, я позабочусь, чтобы он сделал так, чтобы ты ко мне вернулся». По этой причине армия осталась без совета, не считая одного Ибрагима, и люди ученые и сильные из страха и подозрительности скрывали свои знания и таланты. Так армия утратила боевой дух и обессилела. Я уверен, что Ибрагим-паша понял это (ибо он был человеком способным, хотя и не таких достоинств, чтобы найти лекарство против таких болезней), но любил себя гораздо больше, чем своего господина, и желал единственным владеть миром, где его весьма почитали».
Позднее эту критику Ибрагима-паши, но в более общей форме, повторил некий Когабей, который подал султану Мураду IV докладную записку об упадке Османского государства. Первые две причины, которым он приписывал этот упадок, состояли в том, что султан уже не возглавлял диван лично и назначал фаворитов на место великого визиря по обычаю, заведенному Сулейманом I, который вознес своего любимца Ибрагима из дворцовых слуг до государственного совета. Такие визири, объяснял Когабей, плохо представляют себе дела страны в целом. Как правило, их ослепляет великолепие собственного положения, и они отказываются советоваться с умными людьми о делах государства, и таким образом государство приходит в беспорядок из-за их беспечности.
Обычай назначать фаворитов на самые высокие посты империи, безусловно, плох, но Ибрагим показал себя более результативным правителем, чем можно было ожидать от человека с такой подготовкой, и стоит в ряду величайших визирей Османской империи.
Глава 3
Ибрагим-дипломат
А сейчас давайте перейдем от внутренних дел Турции к внешним. Турецкая политическая история XVI века так переплетена с историей европейских государств, османское вмешательство в войны и переговоры между христианскими владыками было настолько велико, что изучение иностранных дел султана Сулеймана почти превращается в изучение современной ему Европы. Два преемника султана Мехмеда Завоевателя не сумели расширить власть Турции в Европе, Баязиду не удалось ничего завоевать, а Селим отвернулся от Европы в сторону Востока. Таким образом, возник переходный период, подготовивший грандиозные события в царствование султана Сулеймана.
