Для философа смерть есть лишь трансформация, подобная превращению гусеницы в бабочку, связывающая материальный план с Божественным. Это земная дверь, распахнутая в небеса, связь между природой и божеством; это цепь, соединяющая тех, кто живёт, с теми, кто уже ушёл. И если человеческая эволюция в физическом её смысле есть достояние прошлого и настоящего, то одна лишь смерть принадлежит будущему.
И потому вместо того, чтобы вызывать у Мудрых чувство ужаса или отвращения, смерть, великий инструмент спасения, видится им одновременно полезной и необходимой. И если нам и не позволено выбрать точное время для осуществления нашей истинной судьбы, то, по крайней мере, Вечность даровала нам разрешение самим вызвать её из могилы при полном подчинении законам Бога и в соответствии с волей человека.
Таким образом можно понять, почему Философы так сильно настаивают на необходимости физической смерти. Именно через смерть наш дух, непреходящий и вечно деятельный, возмущает, просеивает, разделяет на фракции, очищает и совершенствует тело. Именно смерть даёт нам возможность вновь соединить очищенные части, построить из них новое обиталище и, наконец, переселить в возрождённую форму не принадлежащую ей энергию».
«Философские обители», том II, с. 324–325
FINIS SED INCEPTIO EST
[234]
Приложение I
Алхимический рецепт
Перед вами алхимическая формула, содержащаяся в трактате Майкла Скотта «Об алхимии».
«Медибибаз, сарацин из Африки, некогда превращал свинец в золото (следующим образом). Возьмите свинец и расплавьте его трижды с каустической содой („воспламеняющейся“), красным мышьяком, сублиматом купороса, сахаром алюминиевых квасцов и с той красной индийской tuchia, которую можно найти на берегах Красного моря, и пусть всё вместе снова и снова охлаждается в соке Portulaca marina, дикого огурца, в растворе хлорида аммония, сиречь нашатыря, и в моче молодого барсука. Затем все эти ингредиенты, хорошо перемешав, поставьте на огонь, добавив обычную соль, и кипятите, пока состав не упарится до одной трети первоначального объёма, после чего дистиллируйте со всей возможною тщательностью. Далее возьмите золотой марказит, сиречь колчедан, подготовленный тальк, корни коралла, немного корня carcha, которая представляет собою растение, во многом подобное Portulaca marina; красные и солоноватые кумские квасцы, римские квасцы и купорос, и пусть последний покраснеет; сахар алюминиевых квасцов, кипрскую землю, немного красной берберийской земли, которая даёт хороший цвет; кумскую землю красного сорта, африканскую tuchia, которая есть камень пёстрого цвета, и расплавленное с медью даст в итоге золото; кумская соль, которая…; чистый красный мышьяк, кровь здорового, краснолицего мужчины, красный же виннокислый калий, gumma из Берберии, которая подобна… Истолките всё это в медной ступке, просейте через мелкое сито, добавьте воды и доведите до консистенции пасты. Высушите эту пасту и снова тонко измельчите на мраморной плите. Затем возьмите свинец, подготовленный, как было указано выше, и расплавьте его с полученным порошком, добавив красных квасцов и ещё разнообразных солей. Квасцы эти добывают близ Алеппо („Алафии“) и в Армении — они дадут вашему металлу хороший цвет. Проделав всё это, вы увидите, как свинец превращается в чистейшее золото, не хуже того, что привозят из Аравии. Всё это я, Майкл Скотт, неоднократно проверил и каждый раз нашёл истинным».
Примечание автора: вышеприведённый текст цитируется лишь как пример того, что Скотт действительно производил опыты в области практической алхимии. Его фактическое содержание ни в коем случае не предлагается и не рекомендуется в качестве прямого руководства к действию.
Приложение II
Свидетельство Никола Фламеля
(Существует несколько версий истории Никола Фламеля, рассказанной им самим. Они изложены у Уэйта в «Алхимиках сквозь века», у Кокрена в «Алхимии — заново открытой и восстановленной в правах» и у Садуля в «Алхимиках и золоте», и отличаются друг от друга весьма незначительно. Нижеследующий вариант представляется нам наиболее аутентичным.
[235])
«Объяснение иероглифических фигур, помещённых мной, Никола Фламелем, нотариусом, на четвёртой арке кладбища Невинных, если войти в него через большие ворота с улицы Сен-Дени и повернуть направо».
Хотя я, Никола Фламель, нотариус, житель Парижа, в нынешний год одна тысяча триста девяносто девятый, пребывая в своём доме на улице Писарей, рядом с часовней Сен-Жак-де-ла-Бушери, хотя я, повторяю, всегда имел весьма скромные познания в латыни по причине скудости средств моих родителей, которые, к моей гордости, тем не менее были достойными и честными людьми, по милости Божией и не без вмешательства святых обоих полов, пребывающих в раю, в особенности же святого Иакова Галисийского, я не оставлял попыток проникнуть в смысл книг философов и узнать скрытые в них оккультные тайны. И по этой причине — вряд ли в моей жизни был момент, когда я осознавал это более глубоко, чем теперь, — преклонив колени (если позволят обстоятельства) или же в глубине сердца своего со всею страстью, я не перестану воздавать хвалу добрейшему Господу, который не забывает детей Своих и не бросает их на краю бедности, просящими подаяние, и не обманывает их надежд на Своё благословение.
В то время как я, Никола Фламель, нотариус, после смерти моих родителей зарабатывал на жизнь искусством письма, составляя описи, ведя счета и записывая расходы опекунов и их подопечных, ко мне в руки, по цене два флорина, попала книга, инкрустированная золотом, весьма старинная и большая. Она была написана не на бумаге и не на пергаменте, как другие, а (как мне показалось) на нежнейшей коре молодых деревьев. На её обложке из тонкой медной фольги были выгравированы чужеземные письмена или символы, которые, на мой взгляд, представляли собой буквы греческого или же какого-либо другого древнего языка. Поскольку я никак не мог их прочесть, я был вполне уверен, что они не являются буквами латинскими или галльскими, так как те были мне достаточно хорошо знакомы. Что же касается содержания книги, то страницы её были заполнены латинскими письменами, выполненными в высшей степени искусно и аккуратно, при помощи острого металлического пера и цветных чернил. Книга содержала три раза по семь страниц, причём каждый седьмой лист был совсем без текста, место которого занимало изображение жезла и двух переплетающихся змей на первом седьмом листе, изображение креста с распятой на нём змеёй на втором седьмом листе; на третьем же и последнем была изображена пустыня, посреди которой били фонтаны, причём из них выползали змеи в огромном множестве и рассеивались по всей округе. На титульном листе книги заглавными позолоченными буквами было выведено:
