В порядке административного разрешения опубликованный закон дает возможность направлять как все то или иное дело целиком, так и часть его в отношении отдельных обвиняемых.
Закон устанавливает в этом отношении два признака:
— Во-первых, категорию дела, именно дела по обвинению тех или иных лиц в нарушении трудовой дисциплины, дела по обвинению их в нарушении революционного порядка или угрозе этому порядку и дела по обвинению в паразитическом и, следовательно, нетерпимом в республике трудящихся существовании.
— Во-вторых, только те дела указанной категории или дела в отношении только тех из этих лиц, в отношении которых данные произведенного расследования не обнаружили достаточных улик для направления дел о них в порядке уголовного преследования (судебного). Ни в коем случае товарищи не должны так понимать предоставленное им право, что они могут по своему усмотрению направлять любое дело или в судебном, или в административном порядке, ограничивая в таком случае только меру репрессии заключением в лагерь на срок не выше пяти лет. Такое толкование прямо исключается точным смыслом закона. Оно сделало бы ненужным самый новый закон, ибо фактически свело бы все к прежнему положению, когда не было никакой разницы между судебным приговором и административным заключением, когда, с одной стороны, губтрибуналы были лишены права расстрела, а с другой, объективно безразлично, заключен тот или иной преступник на 5 или на 20 лет. Закон хочет, наоборот, не слить, а резко разделить обе формы взыскания — судебную и административную. Первую он ставит как нормально налагаемую и как исключение — репрессию административную, исходит тут как из принципиальных оснований, так и из соображений практического характера.
Мы живем в эпоху, когда классовая борьба буржуазии и преступного мира против нас не приняла еще таких форм, когда всякое преступление мы можем карать только путем судебного воздействия или когда всякое преступление настолько дает возможность точно себя определить, что мы безбоязненно можем отдать его на гласное рассмотрение с уверенностью, что преступник будет наказан. С другой стороны, мы вышли, однако, уже из того периода первоначального строительства и ожесточеннейшей борьбы не на жизнь, а на смерть, когда потребность в самообороне была так велика, что мы сознательно могли закрывать глаза на ряд своих ошибок и сознательно допускать возможность таких ошибок, лишь бы сохранить республику, как это было в эпоху красного террора. Вот почему закон дает ЧК возможность административным порядком изолировать тех нарушителей трудового порядка, паразитов и лиц, подозрительных по контрреволюции, в отношении коих данных для судебного наказания недостаточно и где всякий суд, даже самый суровый, их всегда или в большей части оправдает. Сюда относятся, например, лица, которые подвергаются заключению как бывшие помещики, капиталисты, князья, царские чиновники, явные члены враждебной Советской власти партии, лица, подозреваемые в соучастии в той или другой раскрытой спекулятивной сделке, но в отношении которых сумма собранных против них улик ограничивается только знакомством с уличенными лицами или арестом у них на квартирах, или хранением их документов или ценностей, поскольку сам по себе факт хранения их еще не есть преступление, караемое законом; лица, уличенные в связи с явными, доказанными контрреволюционерами, хранившие их переписку или деньги, причем не может быть доказано, что им было известно содержание этой переписки, лица, нарушающие трудовую дисциплину или саботирующие хозяйственную жизнь республики в формах, которые не могут быть подведены под явное и наказуемое злостное саботирование. Наконец, лица, в отношении коих имеются только данные розыска, данные бесспорные, но в то же время не позволяющие из соображений того же розыска быть приводимыми в качестве судебного доказательства. Местным коллегиям губчека рекомендуется в этих случаях не спешить с назначением длительных сроков заключения в 5 лет или 3 года с последующим затем таким же скорым освобождением. Лучше выдержать таких лиц полгода, но выдержать действительно и в то же время предоставить трибуналу право покарать на 5 лет и действительно выдерживать на работах «в поте лица» лиц, действительно уличенных.
ВЧК доводит одновременно до сведения товарищей, что для трибуналов вырабатывается особая инструкция о так называемом «упрощенном порядке рассмотрения» дел, которая, будучи строго построена на основании статей опубликованного закона, но когда все судопроизводство будет сведено к прочтению обвинительного заключения, допросу обвиняемого и вынесению приговора.
При направлении дела в трибунал коллегия губчека должна поэтому принять за правило исключать из дела лиц, в отношении которых она не полагает дело достаточно доказанным, и сообщать об этом в виде выписки из протокола заседания при направлении дела в трибунал.
Президиум ВЧК, однако, должен и тут поставить на вид следующее: опыт Особого трибунала при ВЧК показал, что в суде, хотя бы и в самом суровом, часто случается, что самые, казалось бы, уличенные лица выходили из суда оправданными. В этих случаях было бы, конечно, сплошной несправедливостью продолжать держать в заключении лиц, дело о которых не дошло до суда за недостаточностью улик, в то время как, казалось, уличенные целиком оправданы.
Коллегия губчека должна в этих случаях, безусловно, немедленно представлять через члена трибунала на пересмотр трибунала эти свои постановления. Товарищи и тут должны твердо помнить основную цель, которую преследует новый закон, создать тесный контакт, органическое единство и совместный труд обоих учреждений, взаимно дополняющих себя, а отнюдь не соперничающих.
— В-третьих, в отношении мелких нарушений нетрибунального характера, подсудных народному суду, где нарушение все же налицо и данные для судебного рассмотрения достаточные, но которые нецелесообразно все же направлять в суд, чтобы не засорять его.
Коллегия ВЧК предлагает руководиться особыми и специально разрабатываемыми правилами о наказаниях, налагаемых по определению особых органов, подчиненных Главкомтруду или передаваемых таковым на рассмотрение ЧК.
В-четвертых, новый закон вводит, наконец, еще одну крупную реформу в отношении следственного производства. Он уничтожает самостоятельные следственные коллегии при трибуналах. Отныне предварительное расследование дел должно вестись исключительно ЧК, и сюда же должны передаваться для доследования дела, по которым трибуналом будет признано проведенное расследование недостаточным.
При трибуналах сохранятся следователи только в качестве докладчиков по делам и для составления заключений по ним.
Идеалом и тут должно было бы быть такое положение, когда дело выходило бы из ЧК совершенно законченным. Практика показала, однако, что это далеко не так и следственная часть вообще хромает. Тем более это будет иметь место сейчас, в нынешних ЧК, когда следствие в ЧК слито с розыском. В особой инструкции для трибуналов будут даны в этом отношении исчерпывающие указания следователям, которые будут равно полезны и для следователей ЧК. ВЧК предупреждает, что считала бы крайне нежелательным и тут какие-либо трения и недовольства со стороны работников ЧК на частое возвращение дел, что, конечно, будет иметь место первое время.
