Надо сказать, что первый секретарь Украины был крупным, но довольно пластичным мужчиной. Без дальнейшего миндальничаянья или размышлений он смело просунул одну ногу в машину, закрепил позицию для своей ступни в тесном пространстве пола и, помогая себе обеими руками, продвинул свой габаритный корпус между стиснутым телом президента и стенкой автомобиля. В отличие от своих почти лежавших соседей по салопу, позиции которых он не мог подражать из-за практического отсутствия места для ног, ему пришлось собраться в компактную сидячую позу, предоставлявшую ему, несмотря на все остальные неудобства, одно неоспоримое преимущество — он сидел совершенно прямо и поэтому мог отлично видеть дорогу и наслаждаться знакомым украинским пейзажем.
Теперь, когда первый секретарь Компартии Украины прочно, хотя и слишком стеснённо, устроился в автомобиле, он и президент Пакистана дружно отметили на глазах растущее сближение их позиций громким доброжелательным смехом, который можно было с учётом обстоятельств трактовать по смыслу русского выражения «в тесноте — не в обиде». К данному моменту лимузин Щербицкого был настолько плотно упакован тремя крупными телами, что на заднем сиденье не оставалось и свободной щели, в то время как откидное сиденье было надёжно забаррикадировано тремя парами недвижимых ног и ступней.
Я продолжал танцевать около двери в поисках какого-нибудь варианта моего собственного размещения в салоне, где всё пространство уже было безнадёжно использовано. Но без меня машина уйти не могла. Щербицкий какое-то короткое время смотрел на меня с сочувствием, но потом вдруг решительно сказал: «Я не вижу другого способа захватить вас с нами, кроме как у меня на коленях. Так что, если вы не особенно возражаете, залезайте ко мне, а я вас буду держать по дороге, чтобы вы не упали». «А вы уверены, что мы так с вами удержимся? Ведь нам придётся ехать где-то минут двадцать», — спросил я с сомнением. «Но работу-то нам надо делать. Не будем больше терять время. Залезайте», — завершил Щербицкий. Я так и сделал и через несколько секунд уже сидел в плотных объятиях первого секретаря Коммунистической партии Украины. Теперь, когда я тоже всё-таки оказался в машине и Щербицкий дал сигнал водителю трогаться, вся масса важных и не столь важных тел, загромоздивших заднюю часть салона официального украинского лимузина, от души разразилась громким и продолжительным смехом. Трудно себе представить, но даже в этом невообразимом месиве правительственных тел официальная работа возобновилась и продолжалась в течение всего пути до резиденции президента…
ПРОВАЛ БАЛЕТА В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ
Накануне отъезда президента Яхья Хана в Пакистан наше правительство пригласило его вместе с сопровождающей делегацией на балетный спектакль в Большой театр. Услышав об этом приглашении, переданном ему премьер-министром А.Н. Косыгиным, который в тот день вёл с советской стороны заключительный раунд переговоров с главой государства Пакистана, Яхья Хан буквально просветлел в улыбке и выразил благодарность руководителю нашего правительственного кабинета за возможность побывать на спектакле лучшего балетного театра в мире. Прощаясь с президентом до встречи на балете вечером и заверив его, что он и члены его делегации получат огромное удовольствие от предстоящего представления, А.Н. Косыгин сообщил ему также, что вместе с ним в театре, где они смогут уточнить некоторые оставшиеся для согласования детали переговоров, будут председатель Верховного Совета ССССР Н.В. Подгорный и наш министр культуры Е. Фурцева.
Как было предусмотрено протоколом, делегация пакистанских гостей прибыла к подъезду Большого театра минут за десять до начала спектакля. Там у входа гостей встречал Н.В. Подгорный, который по своему официальному положению главы советского государства соответствовал президентскому рангу Яхья Хана и был его главным хозяином во время пребывания в Советском Союзе.
С Н.В. Подгорным мне приходилось работать неоднократно, в том числе во время его государственных визитов в Индию и Северный Вьетнам. Наблюдая его во время переговоров с президентами других стран, у меня складывалось впечатление, что он как-то тяготился существенной стороной обсуждаемых государственных вопросов и что они ему были неинтересны. Во время переговоров в СССР он с удовольствием передавал такую работу энергичному, деловому и прекрасно подготовленному Косыгину. В противоположность нашему президенту советский премьер, казалось, получал от ведения переговоров удовольствие, демонстрируя при этом хорошее знание обсуждаемой проблематики и редко обращаясь к помощи присутствующих экспертов. Его стремление узнать что-то новое и полезное для нашей экономики красноречиво и естественно проявлялось даже в относительно ординарных для него ситуациях.
Вспоминаю в этой связи, как однажды он вместе с А.И. Микояном коротко заехал на виллу на Ленинских горах, где остановился посещавший нашу страну президент Индии Гири. Их приезд был приурочен к предусмотренному в переговорах перерыву, который давал обеим сторонам возможность провести внутренние консультации перед достижением окончательной договорённости. После завершения консультаций их главные участники вышли в зелёный двор виллы, где они продолжали неофициальное общение.
Перед отъездом Косыгина и Микояна президент Индии, неоднократно упоминавший о решающем вкладе нашего премьер-министра в прекращение войны между его страной и Пакистаном в начале 1960-х годов, предложил им всем на память сфотографироваться. Поскольку профессионального фотографа в это время там не было, снимки вызвался сделать находившийся рядом с Гири его советник, у которого оказался с собой фотоаппарат. Сделав снимок, советник Гири попросил снимавшихся не расходиться для следующего снимка, пока готовился первый, и буквально через минуту показал им, что у него получилось. Увидев столь быстро полученную готовую фотографию, А.Н. Косыгин, который ранее, видимо, с подобными аппаратами не встречался, сразу же попросил фотографа ему его показать, задавая при этом массу вопросов. Удовлетворив своё любопытство в американской новинке и выразив восхищение этим достижением заграничной техники, наш премьер прямо там же попросил своего помощника записать необходимые данные об аппарате, чтобы потом обсудить с нашими специалистами вопрос о возможности налаживания производства подобных камер у нас в стране. Этот пример служит хорошей иллюстрацией делового характера нашего премьера тех лет. На упомянутых переговорах с президентом Пакистана А.Н. Косыгин тоже играл главную роль.
Встретив своего пакистанского гостя у центрального подъезда Большого театра, Подгорный предложил ему пройти в правительственную ложу театра, куда нужно было подниматься по красивой, но довольно нелёгкой для больных ног Яхья Хана лестнице. Стоически преодолев возникшее на его пути в бывшую царскую ложу препятствие и оказавшись наконец в этом роскошном и уютном помещении, он тяжело опустился в центральное кресло первого ряда ложи по правую руку от кресла принимающего хозяина. Для обеспечения удобства их общения моему замечательному коллеге и товарищу Юрию Клюкину и мне отводилось одно место непосредственно за ними во втором ряду, где мы должны были садиться для работы, переходя на него по очереди с кресла в одном из задних рядов. Несколько минут спустя вслед за президентами в ложу пришли Косыгин и Фурцева, которые, поприветствовав их, заняли соседние кресла первого ряда через проход от кресла главного гостя. Затем вошли все остальные приглашённые и разместились на местах второго и последующих рядов в соответствии с правилами протокола, после чего нам всем была роздана программа предстоящего спектакля на русском языке.
