– Как же так? Как же они жили? Втроем. – Анна раскрыла свои огромные глаза еще шире.
– Жили. Вот так. Весь двор раскололся на две половины. Одна – за Констанцию, другая – за Берту. И бедный король – между ними. И еще его дети, подстрекаемые своей матерью, подняли мятеж. Конечно, потом они одумались и раскаялись, но здоровья это Роберту не добавило.
– Анна, Анна! Госпожа! – раздались крики, прервавшие епископа на полуслове. В дверях появилась растрепанная голова Берты, словно она только что вылезла из постели, где ночевала, как минимум, не одна.
– Ну, что еще? – раздраженно спросила королева. Она не любила, когда прерывали ее уроки. Тем более – так внезапно. И тем более Берта – эта бездельница и сладкоежка.
– Госпожа, король приехал! Я только что видела его конюха Жака. Он во дворе кормит лошадей, – протараторила Берта. – И говорит, что Генрих не в духе. Что-то там с герцогами не сладилось.
Анна резко встала, расправила платье и, бросив лишь один мимолетный взгляд в зеркало, двинулась вон из комнаты. Но не успела она переступить за порог, как столкнулась со своим мужем. Он был в грязной одежде. Его запыленное лицо выражало одну лишь нескончаемую усталость.
– Есть в этом замке хоть кто-нибудь, кто приготовит мне ванну и ужин? Куда разбежалась вся прислуга?
Анна махнула на Берту рукой, и та мгновенно скрылась, разнося новость дальше по опочивальням. Стояло раннее утро, и только королева просыпалась раньше всех. Остальная челядь и двор еще почивали, наслаждаясь свободой в отсутствие Генриха. Готье Савуар, не мешкая, тоже покинул супругов.
– Сейчас я сделаю вам ванну, мой король. А завтрак будет буквально через минуту.
Генрих обессилено опустился в кресло, в котором до него сидела жена. Его глаза закрывались. Поход в Нормандию оказался крайне неудачным. Герцоги не хотели слушать ни его слов, ни собственного разума. Они вели себя как малые дети в то время, как герцог нормандский Вильгельм отхватывал у них земли. У короля опускались руки при виде, как его королевство тает на глазах. И никакого просвета впереди. Нелюбимая жена, от которой он бежит, куда глаза глядят, лишь бы не оставаться наедине с ней. Почему она сейчас с ним так ласкова? Король захотел посмотреть на королеву, но она уже ушла наполнять ему ванну, да и веки словно налились свинцом и смыкались против его воли. Он так долго скакал верхом, не останавливаясь на отдых, что мысленно все еще сидел на своем потном разгоряченном жеребце.
– Надеюсь, Жак присмотрит за ним хорошенько. Как бы я его не загнал, моего верного Аллюра, – пробормотал уже засыпающий король.
Когда Анна вернулась со слугой, тащившим тяжелые ведра с горячей водой, Генрих уже крепко спал, положив голову на стол.
– Ох, Боже мой, что же мне теперь с ним делать? – всплеснула она руками. – Ну-ка, давай уложим его на кровать, – приказала Анна слуге, послушно поставившему ведра и принявшемся за своего господина. Вместе они с большим трудом перетащили Генриха на кровать. Король даже не шевельнулся пока жена с огромными усилиями стаскивала с него сапоги.
– Уф, хоть таким образом, но я все-таки затащила мужа в кровать, – усмехнулась про себя девушка. – Агнесс бы мной гордилась.
Глава 7
Любовь и война
Сладко потянувшись, Генрих открыл глаза и с удивлением обнаружил, что находится не в своей кровати. Его кровать – по-военному узкая и жесткая – стояла в маленькой комнатушке, где кроме того еще стоял маленький круглый столик с графином и таз для утренних омовений. Никаких скамей и стульев – все присутствующие стояли в присутствии короля. А эта комната была просторная и светлая. Прозрачные занавески колыхались на окнах под дуновением теплого летнего ветерка. Какая-то фигура сидела за столом с книгой в руках. «Это, наверное, моя жена», – подумал Генрих. За два года супружеской жизни он так редко видел Анну, что даже не смог бы сейчас сказать, какого цвета у нее глаза. Что это она делает? Ах, да, Готье же говорил ему, что королева очень образованна и любит читать. А вот он не любил копаться в нудных хрониках, тем более, что интриги его мамаши вынудили их с младшим братом скитаться по городам и весям в качестве странствующих рыцарей. Им было не до учителей и библиотек. Генрих перевернулся на бок, чтобы получше разглядеть свою жену. Она, услышав шум, тотчас же отложила книгу и поднялась.
– Вы проснулись, мой господин? Желаете поужинать?
– Честно говоря, я зверски голоден, мадам. И буду весьма признателен за хорошо прожаренную баранью ножку и огромную чарку с вином. Отдам за это половину царства, – Генрих расхохотался.
Анна впервые слышала, чтобы муж смеялся с ней, а не со своими друзьями и прислужниками. Она настолько удивилась, что практически остолбенела. День уже клонился к закату, и вечерние лучи освещали двух людей, пристально смотрящих друг на друга. Король рассматривал нежные тонкие черты лица своей жены, ее белую кожу и густые блестящие локоны. Она же видела своего мужа не мрачным ворчливым стариком, а добрым и измученным человеком.
– Моя королева, не соблаговолите ли разделить со мной мою скромную трапезу?
Анна позвонила в колокольчик и отдала приказание тотчас же прибежавшему мальчику.
– Как пожелаете, мой господин.
Когда принесли ужин, король с королевой уже мирно беседовали, сидя рядышком на кровати.
– Понимаете, когда я читаю историю вашей, и моей уже теперь, страны, я лучше узнаю людей, в ней живущих, начинаю понимать, почему вам приходится так часто отлучаться на границы своих владений и постоянно воевать с непокорными вассалами.
– Милая моя, я и не подозревал, какая вы умная женщина. Это так необычно.
«И возбуждающе, – добавил Генрих про себя. Его жадный взгляд скользнул по точеной фигурке жены. – А не так уж она и худа. Вполне в моем вкусе. И почему я раньше избегал ее общества?» – подумал он. В дверь громко и настойчиво постучали.
– Давайте, моя дорогая, сделаем вид, что нас здесь нет. Просто будем вести себя тихо-тихо, как мышки, и может быть они уйдут.
Генрих накрутил одну золотистую прядь себе на палец и подтянул лицо девушки так близко к своему, что их губы почти соприкасались. Анна прошептала:
– Но мы не можем так поступить. Вдруг там что-то важное? Вы же не простой смертный, а король Франции. На ваших плечах судьба целой страны.
Генрих с сожалением отпустил девушку.
– Что ж… Может быть, вы правы… Впустите его, кто бы там ни был.
Снаружи короля ожидали несколько советников и рыцарь Гослен. Он был при полном боевом вооружении. Они ввалились в комнату, нарушив ее очарование и спокойствие. Король одевался, попутно обгладывая жирную ножку, которую ему наконец принес слуга.
– Ну что там у вас такого, что вы посмели вот так ворваться в королевскую опочивальню? Давайте выкладывайте.
– Мой король, – начал Гослен. – Жоффруа, граф Анжу… Он объявил вам войну. Он напал на своих соседей. И если мы не предпримем что-нибудь в ближайшее время, то скоро увидим его знамя на крепостных стенах Парижа.
