История с Бессом способствовала тому, что о Птолемее заговорили как о хитроумном командире и верном подданном. Возможно, что у самого Арриана закрались в этом отношении сомнения, потому что он упоминает еще один источник – Аристобула. Тот утверждает, что Бесса передали Александру другие сатрапы. Если Птолемей сочинил эту историю спустя много лет после смерти Александра, то закрадывается подозрение: уж не раздувал ли Птолемей славу о своем военном искусстве еще при жизни великого завоевателя? Неудивительно, тогда, что, по словам Элиана, Александр считал Птолемея хитрецом.
Птолемей всегда был рядом с царем. Весной 331 года до н. э. он сопровождал Александра в его путешествии к оракулу бога Амона в оазисе Сива в Ливийской пустыне. На протяжении всего царствования Александра Птолемей выступал в двойной роли – боевого командира и главы охранной службы. Когда возле Окса было найдено «чудесное масло» (нефть), о находке немедленно сообщили Птолемею, а тот посоветовал царю проконсультироваться у прорицателей. Они заявили, что это – благоприятный знак для начала военной кампании. Александр вторгся в северную персидскую провинцию Согдиану и подавил там восстание, которое поддерживали дикие скифские племена.
В последующей кампании Птолемей продолжал успешно командовать отрядом. В Индии Птолемей превзошел самого себя. Арриан описывает драматическую сцену гомеровских масштабов – рукопашную схватку Птолемея и индийского вождя.
Птолемей, сын Лага, увидел на холме вождя индов; тот уже добрался до вершины и пытался скрыться со своими телохранителями. У Птолемея людей было гораздо меньше, но он все-таки кинулся в погоню, сначала верхом. Лошади, однако, трудно было взбираться на холм; Птолемей спешился, отдал поводья одному из солдат, а сам побежал за индом. Когда тот увидел, что Птолемей близко, он и его воины повернулись к нему лицом. Инд ударил Птолемея в грудь длинным копьем; панцирь задержал удар и наконечник не проник в тело. Зато Птолемей пробил инду бедро насквозь, свалил его на землю и снял с него доспехи. Инды при виде павшего вождя дрогнули и побежали; те же, кто засели в горах, видя, что тело их предводителя подбирают враги, охваченные скорбью, сбежали вниз, и над трупом завязалась жестокая схватка. На холм поспешил сам Александр, прибывший сюда со своими пехотинцами. Несмотря на эту подмогу, индов с трудом отбросили в горы, захватив тело их вождя.
Примечательно, что Птолемей заявляет о себе как о герое во время индийской кампании, столь непопулярной у военачальников Александра. Можно не сомневаться, описание отчаянной храбрости Птолемея является следствием стремления создать определенное мнение. Другие командиры могли ту кампанию порицать, но Птолемей сумел отличиться. То и дело в различных источниках, особенно у Арриана, мы натыкаемся на описания подвигов Птолемея, с участием которого удавалось взять неприступную индийскую позицию. Мы видим, как он ведет за собой отряды – будь то в чистом поле или при осаде крепости в Сангале. Если Александр был Ахиллом, то Патроклом можно назвать не Гефестиона, а Птолемея. В последние недели индийской кампании Александру приходилось преодолевать жестокое сопротивление брахманов, разивших отравленными мечами. Птолемей бился с ними врукопашную и получил ранение, которое могло стать роковым. Квинт Курций описывает сцену, достойную Гомера, где раненый Птолемей предстает как величайший из героев, а излечивает его Александр, после дарованного богами сна сумевший найти противоядие.
Птолемей был ранен в левое плечо, не слишком глубоко, но опасность, угрожавшая ему, была значительнее раны. С царем он был связан кровным родством. Некоторые утверждали далее, будто он был сыном Филиппа и, несомненно, сыном его наложницы. Он был телохранителем царя, отважным бойцом и еще более ценным помощником в мирное время. Он обладал умеренностью гражданского деятеля, в обращении приятен, прост в общении, в нем не было и следа царской спеси. Трудно было сказать, кому он был более дорог: царю или народу. Теперь впервые он мог узнать чувства, питаемые к нему; македонцы своей любовью к нему в его беде предвосхитили его дальнейшую славную судьбу. Они проявили по отношению к Птолемею не меньше заботы, чем к царю, и царь, утомленный сражением и тревогой, не отходил от него и даже велел перенести в его палатку свою постель. Как только он лег на нее, сейчас же впал в глубокий сон. Просунувшись, он рассказал, что во сне ему явился дракон, держащий во рту траву, которую он ему указал как средство от яда. Царь точно описал при этом цвет этой травы и утверждал, что признает ее, если кто-нибудь ее ему покажет. Ее нашли, так как много народа сразу принялось ее искать, и он приложил ее к ране Птолемея. Боль тотчас прекратилась, а рана быстро зарубцевалась.
Рассказ этот повторяют и другие источники, хотя есть и расхождения в причине ранения и местоположении раны. Птолемей, любимец царя, богов и армии, тяжело ранен. Александр страшно обеспокоен, сам ухаживает за другом. Дракон (или змей) подсказывает ему противоядие, спасающее жизнь героя. Все это отличная пропагандистская история, указывающая, что Птолемей тоже знал Гомера. В этих документах очень мало упоминаний о Гефестионе, самым близким другом царя является Птолемей. Царь вылечил его по подсказке богов. Ссылки на змей или драконов, отыскивающих средство излечения, очень удачное дополнение, ибо египетские подданные Птолемея смотрели на этих пресмыкающихся как на посланцев богов. Птолемей как правитель Египта заявлял о том, что он наследует престол царства Обеих земель у Александра как человек, похоронивший великого завоевателя, хранитель его могилы. Такой рассказ, описывающий Птолемея как отважного, отмеченного богами воина, любимца Александра, повышал статус Птолемея как в Египте, так и в Греции.
Оправившись от ран и пройдя через Гедросию, Птолемей продолжил кровавую работу Александра. Когда Александр вернется в западные персидские провинции, именно Птолемею поручат проследить за возведением погребального костра для Калана, индийского мудреца и друга Александра. Когда умирает Гефестион, Птолемей снова выступает в роли Патрокла: вместе с новоявленным Ахиллом принимает участие в последнем кровавом походе против коссеев, племени, угрожавшего Александру. Война была короткой и жестокой и стала данью памяти Гефестиона. Арриан, похоже, восхищался Птолемеем не меньше, чем Александром. Вот что он говорит о карьере Птолемея как военачальника: «Поход свой Александр начал зимой, но не такой он человек, чтобы задержала его суровая погода или труднопроходимая местность, и то же самое можно сказать о Птолемее, сыне Лага, который некоторое время руководил экспедицией».
Судя по письменным свидетельствам, Птолемей до самой смерти Александра командовал важнейшими сражениями. Царь любил его и полностью ему доверял. Храбрый воин отвечал за специальные операции и был главным телохранителем Александра. Можно не сомневаться, став царем Египта, Птолемей искусно повысил свой статус и собственными мемуарами, и с помощью других людей. Идеологическая работа в описании былых событий заметна и в работах Арриана, Курция, Диодора и в «Романе об Александре». То, что все источники повторяют одну и ту же историю, указывает па общее ее происхождение, а именно: двор Птолемея в Египте. Описывая последние дни индийской кампании и раны Птолемея, Диодор пишет:
