Саша рассказывал маме, что часто во время работы отец ложился на диван, потому что ему было плохо с сердцем. Ну и сколько можно выдерживать допросы?
После третьего, последнего ареста всё имущество Якова Серебрянского конфисковали. Потом его сыну передали список вещей. Он уместился на маленьком листочке. Такие были тогда люди.
ИЗ ГЕСТАПО ДОНОСИЛИ точно
Александр Коротков
Дату нападения Германии на Советский Союз разведчик Александр Коротков сообщил прямо из столицы Третьего рейха. Его называли «королем нелегалов». В трудное послевоенное время высокие звания разведчикам присваивали редко, а Александр Михайлович стал генералом. Руководил «нелегальным» управлением.
Он пользовался необыкновенным уважением своих подчиненных. Знаменитые теперь нелегалы Елизавета и Михаил Мукасей в беседах со мной называли его чуть не родным отцом. Считали, что настоящими разведчиками их сделал он и только он. Герой Советского Союза Геворк Вартанян говорил, что таких профессионалов, как Коротков, еще надо поискать. Полковник внешней разведки Африка де Лас Эрас рассказывала своим ученикам — будущим нелегалам: Коротков был не только великолепным организатором, бесстрашным разведчиком, но и теплым, отзывчивым человеком.
Между тем ничто не предвещало его триумфальной карьеры. Скромный паренек начинал учеником электромонтера. Безотцовщина, бедность, борьба за копейку. Он и отца-то своего, бросившего семью, ни разу в жизни не видел. А когда уже в зрелые годы представился случай с ним познакомиться, в последний момент избежал общения. Ведь еще мальчишкой обещал матери никогда с отцом не встречаться.
Паренек упорно цеплялся за каждый шанс выбиться из нужды. Возможно, когда-нибудь о легендарных кортах «Динамо» напишут исследование, где будет точно указано, когда и кто на них играл, попутно сделав карьеру в органах госбезопасности. Я и сам могу припомнить Героя России, атомного разведчика полковника Владимира Барковского, тренировавшегося тут до глубокой старости. Видел в трусах и майке еще одного видного руководителя разведки, скончавшегося прямо во время тренировки: теннис — из тех видов спорта, что незаметно вытягивает из человека все силы. Тут сражались старейший чекист России Борис Гудзь, начальник внешней разведки Леонид Шебаршин да еще столько известных и прославленных…
Коротков прекрасно освоил «буржуазный» теннис к 1927 году. Его настоящая жизнь началась на «Динамо» лет в 18, здесь же, на Петровке, и закончилась 27 июня 1961 года смертельным сердечным приступом. Мало прожил, много успел.
И то, что именно к нему подошел чекист Вениамин Герсон, знавший еще Дзержинского, это не просто перст Божий, но и заслуга юного Короткова. Он так хорошо «подкидывал» мячик завсегдатаям кортов — чекистам, что был замечен Герсо-ном, организовавшим общество «Динамо». Многолетний помощник Феликса Эдмундовича позвал Сашу прямо в ЧК, на саму Лубянку. По динамовскому Уставу спортсмены-динамовцы должны были или служить в органах, или обязательно работать в относящихся к этому обществу учреждениях. Только это и давало право выступать за «Динамо».
Короткова, конечно, не сразу взяли в чекисты. Для начала определили в хозяйственный отдел комендатуры. Но и для того, чтобы быть принятым в ОГПУ монтером по лифтовому оборудованию и лифтером, потребовалось личное поручительство Вениамина Леонардовича Герсона. Поэтому одна из книг Теодора Гладкова о генерал-майоре Александре Михайловиче Короткове и называется «Лифт в разведку».
Подъем по лубянской служебной лестнице был совершен словно на скоростном лифте. В этом, конечно, помогал и все тот же теннис, и более серьезный футбол, в котором у Короткова тоже были успехи. Но никакой спорт не вознес бы его на вершины, если бы не природная смышленость. В 1928-м он уже был делопроизводителем не где-нибудь, а в Иностранном отделе (ИНО). А в начале 1930-го — помощником оперативного уполномоченного, комсомольским секретарем и общественником.
И вдруг выяснилось, что помимо отличной физической подготовки и сообразительности долговязый паренек быстро осваивает иностранные языки. Немецкий он учил с пожилым носителем языка из Коминтерна, а французский — с милой девушкой Марией Вильковской, выросшей за границей. Она стала его первой женой и затем верной помощницей в нелегальных странствиях.
Однажды в конце 1990-х мне довелось мельком увидеться с дочерью Короткова и Вильковской — настойчивая, как и отец, статная, уверенно отстаивающая собственную точку зрения. Немного за мать обиженная.
Но на первых порах индивидуальное обучение принесло быстрые плоды. В 1933-м «Длинный», таков по понятной причине один из первых оперативных псевдонимов Короткова, уже работал нелегалом в Париже. Учился в Сорбонне, выдавая себя за австрийца чешского происхождения.
Как журналист, начинавший карьеру в спортивном отделе, я не могу не рассказать, как переживал Коротков за старшего брата Павла, игравшего в составе сборной Москвы на парижском стадионе. 1934 год, наши приехали на рабочую спартакиаду во Францию, и команду собрали что надо — не совсем из рабочих, а из лучших игроков столицы. Среди них — динамовец Павел Коротков — будущий заслуженный мастер спорта, двукратный чемпион СССР и обладатель Кубка страны в составе московского «Динамо». Небритый (для конспирации) Александр Коротков, сидя в предпоследнем ряду переполненного стадиона, тихо болел за Павла. Об этой их встрече младший брат поведал старшему лишь годы спустя.
Жалел ли Александр, что он не на поле вместе с ребятами-футболистами? Думаю, уже нет. К тому времени он еще не сложившийся разведчик, но зато действующий нелегал, выезжающий, естественно, под чужим именем и в Италию, и в фашистскую Германию, где поддерживал связь с двумя ценными источниками.
В Париже студент пытался вербовать, не всегда удачно, французских офицеров. Одна из вербовок закончилась тем, что французы попытались выяснить, почему юный антрополог — такова была по легенде будущая профессия студента Сорбонны — активно интересуется офицерами их Генштаба. Это еще не провал, но Короткова отправили от греха подальше на родину. Это было в 1935 году.
В Союзе он долго не задержался. В начавшиеся чистки не попал, а поехал в Германию по линии нелегальной научнотехнической разведки. Добывал образцы нового оружия. И понимал, что война с нацистской Германией неизбежна. Его сообщения в Центр доказывали: вооруженное столкновение двух систем — лишь вопрос времени.
Во Франции, куда его снова вернули в 1937 году, он занимался в основном политической разведкой. И еще, об этом известно не доподлинно, говорится глухо, уничтожением предателей и врагов советской власти. И работа в этих двух столь разных направлениях на удивление складывалась. Его коллег по закордонной разведке объявляли шпионами, расстреливали, а Александру Короткову вручили орден Красного Знамени.
И вдруг его вызвали в Москву. Почему-то многие мои герои были уволены из органов и подвергались репрессиям именно под Новый год. Берия в конце декабря устроил разнос группе чекистов, публично клеймя предателями. Среди них оказался и ошарашенный Коротков. Все молчали, а орденоносец Коротков попытался защититься от нелепых обвинений. На него все смотрели с ужасом: перечить Берии в этой среде было не принято.
