С финским языком проблем, ясно, никаких, но с английским сразу возникают сложности. Мало кто из наставников предполагал, что столь непреодолимые. И хотя Хейханен уже знал, что ему предстоит работать в Штатах, языковой барьер штурмовать не спешил. Его торопили. Летом 1951-го последовало обращение Юджина Маки в посольство США в Хельсинки с просьбой о предоставлении американского паспорта. Документы были «чистыми». В свидетельстве о рождении указывалось: 1919 год, штат Айдахо, мать — Лилиана Маки, коренная американка из Нью-Йорка, отец Август — из финского города Оулу, умер еще в 1933-м. Зато появился братишка Ален. Вместе с ним и мамой они жили в эстонской Валге до кончины мамы в 1941-м, а потом уже он перебрался в Финляндию. Документ, склонивший в качестве дополнительного аргумента посольство США к выдаче разрешения на жительство, именовался выпиской из американской регистрационной книги.
Но тут Вик обзавелся новой семьей. В конце 1951-го женился он на подданной Финляндии Ханне Хурике, забыв, что уже успел связать себя узами брака в СССР. Неясно, как отнеслись в Москве к факту двоеженства — ведь со своей первой супругой Хейханен официально не разводился. Решили, наверное, что женитьба сделает легенду еще правдоподобнее.
Простецкий и неуклюжий вид обратившегося в посольство США просителя свидетельствовал о его сермяжном происхождении. Плохое знание английского не насторожило проводившего собеседование сотрудника генконсульства в Хельсинки: финнам языки даются трудно, освоит в Штатах. И паспорт в 1952-м был получен — настоящий, американский.
Двоеженец возвращается в Москву. Последние штрихи подготовки, и под именем Юджина Маки он снова оказывается в Финляндии.
В начале октябре 1952-го — отплытие в США, там Вик будет радистом у резидента Марка. В ноябре Хейханен дает знать в Москву, что прибыл. Обосновался в штате Нью-Джерси поблизости от Нью-Йорка. В отличие от Марка следует относительно длительный период легализации — на связь с резидентом он выходит лишь в середине 1953-го. Ранним утром начертил красным мелком, как это и принято у разведчиков, заметный лишь для ищущего глаза крест на столбе около ресторанчика «Грин Таверн». Так он дал знать ожидавшему его резиденту, что готов приступить.
И началась работа. Первое время Марка он не видел ни разу. Тот передавал ему указания через тайники. Маки, находя их то в ямке под деревом Центрального парка, то в прикрепленном пластиком пакете у почтового ящика, исправно выполнял приказы. Оставлял резиденту, известному ему лишь под именем Марк, свои микрофильмы с текстами расшифрованных радиосообщений из Центра. Вик не совершал никаких выдающихся подвигов, трудился в меру своих скромных сил.
Первая личная встреча была назначена ему лишь в августе 1954 года. В восемь вечера, как было оговорено в вынутом из тайника приказе, он появился в туалете кинотеатра РКО в сине-красном галстуке и с трубкой в зубах. Повторял пароль, чтоб не забыть, когда подошедший к нему незаметный худощавый человек вдруг обратился с непредусмотренной фразой: «Пароль не нужен. Вы — тот, кто мне нужен». Так произошло знакомство с Абелем.
Марк ждал связника. Купил ему аппаратуру для цветной фотографии, объяснил, как она действует. Квартира Вика находилась прямо рядом с будущей лабораторией. Марк надеялся, что это прикрытие будет не только надежным, но и прибыльным. Некоторые приборы он разработал сам. Хейханен воспринял новое для себя дело с интересом, тем более Марк дал и денег. Вик вроде бы проникся энтузиазмом. Еще в марте 1953-го он подписал договор о найме подходящего помещения, закупил нужные для ремонта стройматериалы. На встречах докладывает, что уже скоро, осталось немного — и открытие. Но Марк, заглянув в магазин, ужасается: сплошной обман. Никаких работ не ведется. Замазанные краской витрины да сваленные в углу мешки с цементом — вот и все, на что хватило…
За год они встречались по несколько раз. Однако Хейханен так и не узнал настоящего имени начальника, а чем тот занимается в США, догадывался по передаваемым в Центр шифровкам. Вик и сообщил Марку о присвоении звания полковника.
Резидент попытался получить от своего радиста необходимую помощь. Послал его в Массачусетс, где помощнику предстояло разыскать судостроителя — шведа с типичной фамилией Карлсон. Затем весной 1955-го Вику было поручено найти завербованного еще в Москве сержанта из военного атташата посольства США в Москве Роя Родса. Тот попался на «медовую ловушку», давал кое-какую отдачу. В СССР перед отъездом договорились о продолжении сотрудничества, но, вернувшись в Штаты, сержант никак не проявлялся. Впоследствии Вик сдал ФБР и его. И на суде Родс свидетельствовал о русских шпионах, что все равно не помогло ему избежать длительного тюремного срока.
Последовало и несколько совместных с Марком поездок по стране. Пытались найти удобные точки для установки радиопередатчиков. И все три раза ни одно из предлагавшихся мест не показалось резиденту подходящим.
Вик все чаще выпивал. Однажды, по обычаю хорошенько набравшись, потерял полую десятицентовую монетку — «никель» — с вложенным в нее Марком микрофильмом. И надо же — монетка просто так не исчезла. Попалась на глаза американскому мальчугану. И «пионер» — бойскаут — проявил бдительность: отнес эту слишком легкую по весу монетку в ФБР. В Штатах его подвиг вошел в историю под именем «полого никеля». Историки их разведки убеждены, что монетка с микрофильмом и вывела на полковника Абеля. Нет, не вывела. Но, что правда, то правда, заставила насторожиться людей из ФБР. А несколько повзрослевший мальчик в дни суда над полковником отыскался и даже давал под присягой показания в суде. Мерзавец Вик признал монетку своей.
Марк еще до этой потери начал сомневаться в способностях Вика. Английский его оставался на том же пещерном уровне. Стало известно Марку и о постоянных пьяных ссорах с женой. Доходило до рукоприкладства, вызовов полиции. Хотя такое поведение иных подозрений, кроме как в беспробудном пьянстве, у американцев не вызывало. Ну как предположить, что запойник-финн — русский разведчик?
Марк, и без того осторожный, держал Вика от себя все дальше. Тот не знал даже, где живет резидент. Догадывался, что каким-то образом полковник связан с ремеслом фотографа — не более. Но встречаться все равно приходилось. Вик изредка передавал предназначенные Марку радиограммы из Москвы. Видя, как постепенно все ниже опускается подчиненный, полковник перешел на внушения. Говорил и по душам, и в приказном тоне. Не действовало ничего. Презирающий стукачество на своих, Фишер сообщил в Центр о спивающемся связнике. Да и попыток как-то вытянуть радиста из запоя Марк не прекращал.
Однажды он все же показал Вику свое обиталище на Фултон-стрит. Обстоятельства буквально вынудили. Помощник не смог выполнить поручение, сослался на нехватку материалов, и Марку пришлось вести его в район своей квартиры.
Хейханен засасывает алкоголь, а алкоголь засасывает его. В итоге — чисто уголовное преступление. Марку передают из Центра пять тысяч долларов, которые Вик должен срочно вручить родным Мортона Собеля. Тот состоял в одной коммунистической ячейке с казненными Розенбергами и получил долгий срок, как один из их помощников. Крупная по тем годам сумма предназначалась для помощи жене, на поиски хорошего адвоката. Дело Собеля не виделось Центру безнадежным.
