Через коридор пронесся мелкий карапуз. Прежде чем исчезнуть за поворотом, он жизнерадостно захохотал.
«Дурдом», – в сердцах подумала Олеся, отпихивая от себя коварный велосипед.
– Проходи, проходи. Я здесь все уберу, – раздался над Маканиной женский голос.
Олеся вздрогнула и подняла голову. Сначала ей показалось, что это Танюха. Переоделась и решила помочь гостье преодолеть все препятствия и попасть в кухню. Говорившая сделала шаг вперед, свет пыльной лампочки упал ей на лицо, и Олеся увидела, что это не Танюха, а кто-то другой, сильно на Танюху похожий.
– Мы тут с Сергеем… – пролепетала Маканина.
– Мать! – крикнул Галкин из кухни. – Это со мной. Мы чаю попьем, лады? Маканина, проходи. Можешь не разуваться, тапочек все равно нет. Куртку брось куда-нибудь и топай сюда.
– Проходи, проходи, – мягко повторила женщина, забирая у Олеси велосипед. – Все равно ты с ним не справишься.
Олеся пробормотала сбивчивые извинения и устремилась в кухню, забыв, что только что собиралась сделать обратное – уйти прочь. По пути она чуть не свернула книжный стеллаж, который занимал большую половину и без того узкого коридора. На кухне она влипла всем телом в мокрую простыню, висевшую под потолком. Из-под простыни вынырнул Галкин и, дернув Маканину за руку, усадил ее на лавку. Простыня осталась высоко вверху. Зато теперь можно было разглядеть стол. Вместо привычных хлебницы, солонки или тарелок на нем стоял большой аквариум с кем-то, копошащимся в стружках. На краешке стола пристроились две разнокалиберные чашки, у одной из них была отбита ручка.
Холодильник, увешанный магнитиками и разноцветными записками. Обвалившаяся кафельная плитка. Огромная алюминиевая кастрюля на плите. Заваленная грязной посудой раковина. Стопка относительно чистых тарелок на столешнице.
Маканина вспомнила о своем желании побыстрее оказаться на улице. Но путь к спасительному выходу ей преграждали велосипед и странная женщина. Поэтому она оставалась сидеть, совершенно расстроенная и потерянная.
– Держи! – Галкин поставил перед ней глубокую тарелку с большим куском торта. – Маленьких ложек нет, ешь большой.
Сказал он это так, словно есть торт из глубокой тарелки было чем-то само собой разумеющимся, а вот большая ложка вместо маленькой – это ненормально. Хорошо хоть, половник не предложил.
– Мать! – внезапно гаркнул Серега, и Маканина вздрогнула. В прихожей звякнул упавший велосипед. – Да оставь ты его, там гвоздь сломался.
Олеся затравленно оглянулась. Как же ей сейчас хотелось оказаться за тридевять земель, в тридесятом царстве, отгороженной двадцатью заборами от этого стола! Но приходилось сидеть на месте.
В кухню вошла галкинская мамаша. Серега глянул на нее и поморщился.
– Мать, без тебя справимся.
Женщина никак не отреагировала на эту грубость. Она внимательно смотрела на Олесю. Маканина встретилась с ней взглядами и на секунду выпала из реальности.
Мать Галкина была на удивление красивой! Эту красоту невозможно было описать. Нос, губы, тонкий овал лица, завитушки волос… Все вместе производило сногсшибательное впечатление. Теперь было понятно, в кого у Галкина этот отзвук внешней красоты – в мать. Красоту ее не портили даже седина и морщины.
– Сережа, перенеси все-таки аквариум в комнату. – Женщина забрала у Галкина упаковку с чайными пакетиками, с которой тот бился уже некоторое время – никак не мог снять прозрачную упаковку. – Это Васин зверь, вот и поставь его Васе на стол.
Догадавшись, что говорят о нем, зверек вылез из опилок и с опаской посмотрел на сидевших за столом. Был он похож одновременно на всех грызунов сразу. От кролика у него были круглые продолговатые ушки и сильные задние ноги, от суслика – длинный хвост с кисточкой, от хомяка – круглое пушистое тельце, только раз в пять больше.
– Пусть готовится, что его тоже когда-нибудь сожрут. – Галкин вырвал из рук матери открытую коробку, достал два пакетика и бросил их в чашки. Щелкнул, выключаясь, чайник. – Васька! – Мокрая тряпка перелетела через всю кухню и шлепнулась где-то в коридоре. – Не выкинешь этого грызуна, я тебя самого скормлю морским свинкам!
– Я тоже торт хочу, – раздалось в ответ из коридора.
– Набежало дармоедов! Стул тащи!
Серега покопался в мойке, извлек оттуда тарелку и шмякнул в нее очередную порцию торта.
Женщина все еще продолжала стоять около холодильника. Видимо, она привыкла к резкости сына и не обращала на нее внимания.
– Как твой вечер? – спросила мать, складывая руки на груди.
– Обломался мой вечер. – Галкин сел на табуретку и тут же стал на ней раскачиваться. – Мы решили перенести его в нашу кухню.
В недрах квартиры затрезвонил телефон. Призыв его был неубедителен, потому что трубку брать никто не спешил.
– Да! Это Маканина. – Серега ткнул ложкой, с которой только что слизнул кусочек торта, в сторону Олеси. – Я тебе про нее говорил.
– А, Оленька! – обрадовалась мама.
– Олеся, – привычно поправила Маканина.
– Сережа мне рассказывал, как вы в Ленинграде…
Закончить фразу она не успела. В коридор въехал стул, зацепился за стеллаж и застрял. Галкин-младший с громким пыхтением пытался продвинуть его вперед, но только бестолково стучал им о невидимую для него преграду.
Галкин вскочил, оттолкнув табуретку, и ринулся в коридор.
– Да подойти ты к телефону! – крикнул он в недра квартиры, выдергивая стул из засады. – Танюха, подними свой зад.
В полной тишине раздалась прощальная трель, и телефон смолк.
– Абонент недоступен, – отозвалась Танюха, и вслед за ее словами в комнате что-то обвалилось.
– Мать, не стой на пути! – снова прикрикнул на женщину Серега, проходя со стулом из коридора в кухню. Галкинская мамаша отступила к раковине, но из кухни не ушла.
Олеся вертела головой, не понимая, что происходит. Мать Галкина стояла, сложив руки на груди, и спокойно смотрела на сидевших за столом. Шустрый Василий уже пристроился на месте брата и ловко орудовал ложкой в его тарелке. Серега бухнул стул на крошечном пятачке пола между пакетами, кастрюлями и мешком с мусором, дал Василию подзатыльник и придвинул к себе другую тарелку.
– Ну, че, весело у нас? – подмигнул он ошарашенной Олесе, отправляя в рот здоровенный кусок торта. – Это еще тихо! Вот проявится Танюха, тогда заживем.
Словно услышав свое имя, в коридоре возникла Танюха.
– Да заберите вы свой телефон! – крикнула она, кидая в брата телефонной трубкой. Аппарат стукнулся о холодильник и обиженно звякнул.
– Откуда такое имя – Олеся? – Женщина переложила пару тарелок из стопки на столешнице в раковину и посмотрела на Маканину. – Что-то от Куприна…
У Олеси в голове опять произошло небольшое затмение. Она не понимала – что эта красивая спокойная женщина делает в подобном бардаке? Почему на нее все кричат и никто не слышит, что она говорит? Может, она ошиблась дверью и теперь не знает, куда ей деться?
