Больше Лера по сторонам не смотрела. Дорога теперь не казалась ей сказочно-красивой. Скорее, тревожной. Да и кому это понравится, если за ним ни с того ни с сего станут следить? Пусть даже и мальчишка из параллельного класса.
В подъезде своего дома она все же оглянулась. Детская площадка, засыпанная снегом, была печальна. Белые меховые холмики вместо песочницы и столбиков ограждения рождали грустные мысли.
«Карр», – слетела с качелей ворона.
Лера вздрогнула и шагнула за дверь. Ей не нравилась эта непонятная слежка, этот странный молчаливый день, полный невнятных шорохов и чужих следов.
Большая квартира встретила Гараеву душной тишиной. Но то была приятная и знакомая тишина. Лера прошла в свою комнату, задернула шторы, включила свет. Стало спокойнее.
Ну вот, теперь можно освободиться от утренних переживаний и заняться делом. До тренировки у нее еще есть время, и она успеет что-нибудь почитать. Лера скользнула пальцами по стопке с дисками, выбрала XVII век: Боккерини. Пока проигрыватель прощупывал вложенный в него диск, Лера сходила в кабинет отца. Принесла том Лотмана, устроилась на диване, положив толстую книгу на подлокотник.
Она еще бегала глазами по хорошо знакомому оглавлению, выбирая, что будет читать, когда в квартире призывно задребезжал телефон. Секунду она злилась сама на себя, что сразу не принесла трубку, – вставать и идти к аппарату не хотелось. Наконец, она столкнула себя с дивана.
– Ты куда пропала? – захлебывалась Репина. – Такое творится, а тебя нет! Почему ты на русский не пошла? Химичка задание оставила. Ты слышала? Костик с Юлькой чуть не сцепились. А Жеребцова сказала…
– Что там с химией? – прервала словесный поток подруги Гараева. – Диктуй, я записываю. – Она придвинула к себе блокнот, отчеркнула логотип отцовской фирмы.
– При чем здесь химия! – искренне возмутилась Аська. – Ты знаешь, что у червяков произошло? У них там полкласса выгоняют!
– Так сразу и полкласса? – поморщилась Лера, нервно заштриховывая вензель, украшавший начало страницы в блокноте.
– Ну послушай! – изо всех сил пыталась привлечь внимание подруги Репина. – Как ты можешь быть такой равнодушной! Драка! Розыгрыш! Представляешь? Курбаленко рассказала Жеребцовой. Та – Наумовой. И уже Наумова – нам. Помнишь, они на каникулы в Питер ездили? Еще нас отказались брать. Ну, там, короче, какое-то дело было. Неважно! Короче, Галкин в Маканину влюбился, а она его послала. А тут еще Васильев с Рязанкиной решили их разыграть. Ну вот, и Курбаленко сказала… Короче, там Сидоров еще оказался. Он как даст Галкину по лицу, тот и отпустил Васильева
[1]
.
Незнакомые и знакомые фамилии горохом ссыпались в Лерину память, не оставляя после себя следа: она всегда плохо запоминала имена. В своем-то классе только через полгода перестала путаться в ребячьих фамилиях. Все остальные учащиеся для нее так и осталась темным лесом.
– Что молчишь? – ворвался в Лерины размышления крик Аси. – Я говорю, ужас какой!
– Ужас, – лениво согласилась она.
– А Маканиной – ничего, – все еще бушевала Репина. – Говорят, отец ее отмазал.
Гараева вырвала изрисованный лист бумаги и скомкала его.
– Мне на тренировку пора. – Она снова отчеркнула логотип. – Так что там с химией?
– Стрелять идешь?
Лера поморщилась. С чьей-то легкой руки по классу прошел слух, что она занимается стрельбой, хотя никакой стрельбы и в помине не было. Она занималась спортивным ориентированием на местности. На тренировках их учили читать карту, определять стороны света, разбираться в звездном небе, на силовых занятиях они бегали и прыгали, сдавали бесконечные нормы и зачеты. Раз в месяц, а то и чаще, на выходные они выбирались в лес, до изнеможения бродили среди деревьев, пробивались через буреломы, искали секретики, оставленные тренерами. Лера всегда быстро решала даже самое запутанное задание, ей нравилось читать знаки дорог, разгадывать маршруты, доказывать самой себе, что она сильнее окружающей действительности, что она выйдет из любого, даже самого глухого места. Это была своеобразная игра с установленными правилами и законами природы. Еще дед учил ее ориентироваться в горах, порой на целый день уводя внучку в ущелья в окрестностях Махачкалы. Обычно из этой игры она выходила победителем.
– Иду, только не стрелять, а стреляться, – буркнула Гараева, сминая второй листок. – Ладно, до завтра.
После всего произошедшего химию можно было не готовить. Людмила все равно не сможет нормально вести урок. Если класс разрушен, как рассказывал Махота, то уроки отложатся на неделю. Ну и ладно, химию Лера никогда не любила.
Да, кстати, ее ведь ждет Лотман!
Гараева вернулась в свою комнату. Из колонок звучала мягкая успокаивающая музыка.
Это хорошо. Пусть там, за окнами, идет снег, школа гудит, переполненная новостями, девчонки обрывают телефоны, обсуждая последние события. У нее здесь, за бордовыми шторами, под музыку Боккерини идет совсем другая жизнь. И в своем пространстве она уж как-нибудь сориентируется.
Пришла мать. Было слышно, как она ходит по коридору, щелкает выключателями, шумит водой. Забормотал на кухне телевизор.
Пора уходить. Лера встала, быстро собрала сумку и выскользнула в коридор. Мама промелькнула в дверях кухни. В их семье не было принято лезть в дела друг друга.
Глава третья
Разговоры и встречи
На следующий день Лере хотелось одной прийти в школу, подумать, полюбоваться на выпавший снег. Но около подъезда ее перехватила Ася, и до школьных ворот они дошли вместе. Впрочем, так происходило всегда.
– Ты как? – понеслась Репина с места в карьер.
– Все хорошо, – медленно ответила Гараева, не понимая, что именно подруга подразумевает под этим многозначительным «ты как?».
– Представляю, что сегодня в школе будет твориться! – схватила ее за руку Ася. – Дурдом.
– Там всегда дурдом, – пожала плечом Гараева. – И неудивительно. Как покрасили ее в желтый цвет, так все с ума и посходили.
Ася довольно захихикала. Шутка по поводу цвета школьного здания была привычной. Когда-то оно было белым, но два года тому назад его перекрасили в желтый цвет, чем вызвали недоумение не только у старшеклассников, но даже у малышей.
– А что там Наумова с Костиком не поделили? – вяло поинтересовалась Лера, желая сменить тему разговора.
– Да они на русском сцепились, – отмахнулась Ася, старательно делая вид, что ее это не очень волнует, хотя ее буквально трясло от возбуждения. – Сочинение обсуждали. Дура или нет Татьяна, что отказала Онегину? Мнения разделились.
– Дура, конечно, – хмыкнула Гараева. – Такого парня видного бортанула! Юлька, конечно, была не согласна?
