Спустя много лет после тех событий А.Алексеев рассказывал мне, что они не смогли больше находиться возле бара и поспешили уйти оттуда, но когда шли по коридору, то раздался взрыв и их взрывной волной отбросило к двери конференцзала, где они и укрылись. В зале было темно и пусто. Из разбитого окна сифонило холодным воздухом и доносились звуки выстрелов. В.Кузнеченков стал в простенке слева от окна, А.Алексеев справа. Так судьба их разделила в этой жизни.
Х.Амин приказал своему адъютанту позвонить и предупредить советских военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: «Советские помогут». Но адъютант доложил Х.Амину, что стреляют советские. Эти слова вывели Генсека из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав раздраженно: «Врешь, не может быть!» Затем сам попытался позвонить начальнику Генерального штаба, командиру 41-й танковой бригады (тбр), но связи с ними уже не было. После чего Х.Амин тихо проговорил: «Я об этом догадывался, все верно».
Тем временем спецгруппа КГБ прорвалась к помещению, где находился Хафизулла Амин, и в ходе перестрелки он был убит офицером этой группы. Труп главы правительства ДРА и лидера НДПА завернули в ковер… Основная задача была выполнена.»
«Валентин Братерский (сотрудник бывшего Управления внешней разведки КГБ СССР), вспоминая о тех днях, поделился некоторыми своими впечатлениями о штурме дворца Тадж-Бек:
«Нас было пятеро из ПГУ и две группы по 30 человек, которые и осуществляли операцию. Уникальная группа «Гром», в которую входили классные спортсмены, должна была непосредственно действовать во дворце. Группа «Зенит» — обеспечить подступы ко дворцу. В ней были ребята из балашихинской школы, где готовят спецназовцев. Из 60 ребят в строю остались 14.
С другой стороны были большие потери. В охране Амина было 300 человек. 150 сдались в плен. Убитых не считали. Амин еще пригнал двухтысячный полк, и они окопались вокруг дворца. Полк мы прорезали, как кинжалом. Во время штурма он как-то рассеялся. Кармаль обещал, что нас поддержат 500 верных ему боевиков. Завезли для них оружие, гранаты — ждали. Из 500 человек пришел только один.
Была еще одна группа под началом майора КГБ. В их задачу входило доставить некоторых представителей афганского руководства для подтверждения версии о внутреннем перевороте. Версия же, которая внушалась нам, — Амин связан с американцами, мы получим еще одного опасного соседа с юга. Никаких документов, подтверждающих эту версию, никогда представлено не было.
Мне все стало окончательно ясно, когда человек, застреливший Амина, сказал мне, что приказ был: живым Амина не брать. Кстати, тогда же в перестрелке был ранен в грудь и скончался сын Амина лет восьми. Я собственными руками перевязывал рану его дочери — ее ранило в ногу. Мы оставили дворец, в котором ковры были пропитаны кровью и хлюпали под ногами. Это трудно себе представить…
Перед отлетом нам всем обещали звезды Героев. Двое, насколько я знаю, получили, один — посмертно, всего в КГБ было награждено за это дело 400 человек, вплоть до машинисток и секретарш.»
Я глубоко сомневаюсь в правдивости отдельных утверждений В.Братерского. В составе штурмовых групп его не было. За его хлесткими высказываниями я не вижу ничего, кроме незнания фактов, небрежности и некомпетентности. Звезд Героев нам не обещали, нам просто поручали выполнение оперативного задания. Так пишут те, кто сам там не был, но все и больше всех знает.
«…Уцелевшие после той ночи ребята договорились, что будут встречаться каждый год 27 декабря в семь часов вечера у могилы неизвестного солдата. Крючков запретил — мол, нечего сопли распускать…»
Да, действительно, добрых пять лет афганцы встречались в этот день вопреки запрету, но в другом месте. Они не разделяли этой точки зрения своего руководства. Председатель КГБ СССР Крючков В.А. в беседах со мной соглашался с еами, но не все было в его силах.
«На двух захваченных у афганцев танках к зданию дворца прибыла группа капитана Сатарова. Он доложил Колеснику, что когда они проезжали мимо третьего батальона бригады охраны, то увидели — в батальоне объявлена тревога. Афганские солдаты получали боеприпасы. Рядом с дорогой, по которой проезжали спецназовцы, стоял командир батальона и еще два офицера.
Решение пришло быстро. Выскочив из машины, они захватили командира афганского батальона и обоих офицеров, бросили в машину и поехали дальше. Некоторые солдаты, успевшие получить патроны, открыли по ним огонь, а затем и весь батальон устремился в погоню за машиной — освобождать своего командира. Тогда спецназовцы спешились и начали стрелять из пулеметов по бегущей пехоте. Открыли огонь и бойцы роты, обеспечивающей действия группы Сатарова. «Положили» очень много порядка 250 человек, остальные разбежались. В это же время из снайперских винтовок «сняли» часовых возле танков и чуть позже захватили их. Бой во дворце продолжался недолго. Вскоре все там было кончено. Командир роты старший лейтенант Шарипов доложил, что дворец захвачен. Полковник Колесник дал команду на прекращение огня и перенес свой командный пункт непосредственно в Тадж-Бек.»
С командного пункта, вырытого на гребне горы рядом с одной из «Шилок», В.В.Колесник и я руководили боем. По кратким радиосообщениям чувствуя его ритм, нарастание и затухание. В какой-то момент резкое усиление огня — и наступила тишина. Даже отдельных выстрелов не было.
— Все, — сказал В.В.Колесник и добавил. — Это мой первый и настоящий в жизни бой. А у Вас?
— Очередной, — ответил я после недолгого молчания.
Бой продолжался 43 минуты.
После штурма
В.В.Колесник дал команду прекратить огонь, и мы перенесли командный пункт непосредственно во дворец. На площадке перед дворцом и внутри него к нам обоим подходили командиры групп и подразделений с докладом и за распоряжениями. Уже шла эвакуация на бронетранспортерах и БМП раненых и погибших.
Вошли во дворец. Внизу, в холле, продолжали перевязывать раненых. Разгоряченные только что закончившимся боем, проверяя, нет ли затаившихся аминовцев, ходили спецназовцы и штурмовики. В.Ф.Карпухин подошел с каской в руках, показал застрявшую в триплексе пулю.
— Смотри, генерал, как повезло. Я теперь маму увижу.
М.М.Романов, Э.Г.Козлов, Я.Ф.Семенов тяжело переживали потери. Четверо убитых и 17 раненых.
«В тот вечер в перестрелке был убит общий руководитель спецгрупп КГБ СССР полковник Г.И.Бояринов, его заменил подполковник Э.Г.Козлов. По свидетельству участников штурма, в конференц-зале осколком гранаты был сражен полковник В.П.Кузнеченков. Однако все время находившийся рядом с ним А.В.Алексеев утверждает, что когда они вдвоем прятались в конференц-зале, то какой-то автоматчик, заскочив туда, дал на всякий случай очередь в темноту. Одна из пуль попала в В.Кузнеченкова. Он вскрикнул и сразу же умер. Мертвого товарища А.Алексеев взвалил на себя и вынес во двор, где положил его на бронетранспортер, который вывозил раненых. «Мертвых не берем», — кричал какой-то автоматчик А.Алексееву. «Да он еще живой, я врач», — возразил полковник. В последующем труп В.Кузнеченкова отвезли в госпиталь, а А.Алексеев встал к операционному столу.
